– Потому что мисс Роуэн уже готова полюбить именно ирландского волкодава. Посмотрите, сколько сил она уже на это потратила. Разузнала все о питомниках, но этого ей показалось недостаточно, она выведала, что лучший специалист по волкодавам – вы, и уговорила меня попытаться добиться встречи с вами, поскольку считает, что у мужчины больше шансов получить ваш совет, чем у женщины. Я сказал, что она могла бы и сама встретиться с вашим мужем, но она не знала, интересуется ли он волкодавами. Судя по всему – нет.
Миссис Баллу заморгала.
– Моего мужа не интересует ровным счетом ничего, кроме денег и того, что он называет структурой экономики. Как зовут эту англичанку, которая пишет книги о структуре экономики?
– Барбара Уорд.
Она кивнула.
– Вот она могла бы увлечь его, другие же женщины для него просто не существуют. А как зовут вашу знакомую?
– Лили Роуэн.
– Ах да, вы говорили. Я ужасно устала. Что ж, вы рассуждаете вполне здраво. А как вы считаете – волкодав будет счастлив с ней?
– Очень, иначе бы меня здесь не было.
– Она хочет кобеля или суку?
– Она просила, чтобы я узнал у вас. Кого вы посоветуете?
– Это непросто. Мне нужно знать… Она живет в сельской местности?
– Да, кроме зимы. У нее есть еще квартира в Нью-Йорке.
Я не стал добавлять, что апартаменты Лили Роуэн занимают верхний этаж здания в каких-то четырехстах ярдах отсюда.
– Я должна поговорить с ней.
Она повернула голову.
– Силия, вы записали? Лили Роуэн.
Мисс Коркоран, сидевшая за столом, ответила утвердительно, и миссис Баллу вновь обратилась ко мне:
– Скажите ей, чтобы она связалась с мисс Коркоран. Ей сразу надо было так сделать вместо того, чтобы беспокоить вас. Я забыла ваше имя… Впрочем, неважно.
И она смежила очи.
Я поднялся и постоял немного. Безукоризненное воспитание подсказывало мне, что лучше распрощаться с ней, когда она откроет глаза, но глаза не открылись, и я сказал:
– Спасибо.
– Я думала, что вы уже ушли, – ответила она, по-прежнему не открывая глаз.
Будь я ирландским волкодавом, я бы завилял хвостом и смахнул на пол какую-нибудь вазу. Мисс Коркоран, которая сопровождала меня до лифта, чтобы удостовериться, что я и в самом деле в него влез, на прощание сказала, что лучшее время для звонка мисс Роуэн – между десятью и одиннадцатью утра.
Поскольку с прошлой субботы я ни разу толком не гулял, а часы не показывали еще и половины шестого, я решил, что, пожалуй, сэкономлю на такси. Правда, сначала надо было позвонить, поэтому я разыскал телефон-автомат на Мэдисон-авеню, набрал номер Лили Роуэн, объяснил положение и попросил ее позвонить утром мисс Коркоран, извиниться и сказать, что она раздумала покупать ирландского волкодава, а хочет завести датского дога. То, что сказала мне в ответ Лили, я опущу, поскольку это не имеет прямого отношения к делу и носит слишком личностный характер.
Выйдя на свежий воздух, я поднял воротник и натянул перчатки. Зима свирепствовала вовсю.
Если у вас сложилось впечатление, что всю работу делаем мы – Сол и Фред допекают владельцев десяти имен, которые я выцарапал у Джулии Джекет, а я охочусь за ревнивой женой, то вы жестоко заблуждаетесь. Когда в четверть седьмого я вошел в кабинет, Вульф сидел за столом, увлеченно читая книгу. Я заметил, что это уже не «Приглашение к дознанию». Вульф напряженно трудился над «Книгой джунглей» Редьярда Киплинга. Я на цыпочках прокрался к своему столу, чтобы не тревожить нашего работягу. Когда он закончил главу и поднял голову, я спросил:
– Может быть, вам приятнее читать вслух? Представьте, что я Изабель Керр.
Вульф пропустил мой выпад мимо ушей и пробурчал:
– Ты добился хоть чего-нибудь, наконец?
– Нет, сэр. Боюсь, что если мы не пустим по следу ирландского волкодава, то наше дело плохо. Миссис Баллу можно смело вычеркнуть. Даже если бы нашлась добрая душа, которая открыла бы ей глаза на то, чем занимался ее муж с этой одалиской, она все равно не смогла бы покончить с Изабель Керр, во- первых, потому что слишком устала, а во-вторых, из-за того, что позабыла бы имя и адрес. Впрочем, благодаря мисс Джексон ваши познания о женском поле существенно расширились, так что, возможно, вы со мной не согласитесь.
Потом я доложил. Это заняло так мало времени, что едва Вульф успел поудобнее устроиться и откинуться на спинку кресла с закрытыми глазами, как я уже подошел к концу и рассказал про свой звонок Лили Роуэн.
– Между вами и миссис Баллу разница только в одном, – закончил я. – Вы закрываете глаза, чтобы сконцентрироваться на том, что я говорю, а она закрывает глаза в надежде, что я провалюсь сквозь землю. Она даже не заметила, что я дважды притянул к нашей беседе ее мужа. Держу пари, что расскажи я ей все про Изабель Керр и розовую спальню, она бы даже не удосужилась упомянуть об этом мужу, когда он вернулся с работы.
Вульф открыл глаза.
– Как могут восемь таких крупных собак разместиться в ее спальне? – спросил он.
Я кивнул.
– Это меня тоже беспокоило. Если допустить, что один пес занимает два квадратных ярда, то…
В дверь позвонили, и я направился в прихожую. На крыльце стоял субъект в коричневом твидовом пальто и темно-синей шляпе с узкими полями, что придавало ему крайне нелепый вид. Я решил, что это один из обитателей театрального мира, которого спугнули Сол или Фред. Но когда я открыл дверь, он заявил:
– Я доктор Гамм. Теодор Гамм, доктор медицины. А вы тот самый, кто приходил в понедельник днем к мистеру и миссис Флеминг?
Я признал, что я – тот самый. Он сказал:
– Я настаиваю на встрече с Ниро Вульфом.
И он прошел бы прямо сквозь меня, не отступи я в последнее мгновение в сторону.
Конечно, так нельзя поступать, вы правы. Сперва нужно сказать что-то путное и лишь потом настаивать. Ему и телосложение-то не позволяло настаивать ни на чем, как я успел убедиться, когда он освободился от пальто. Он был круглый, как колобок – круглоплечий, круглобедрый и круглолицый, а плешивая макушка едва доставала до моего подбородка. Я отвел его в гостиную, сам прошел в кабинет через прихожую и доложил Вульфу, что доктор Теодор Гамм настаивает на том, чтобы выяснить, почему Вульф послал меня к мистеру и миссис Флеминг. Вульф посмотрел на часы и прорычал:
– До ужина всего полчаса.
Я сказал, что миссис Баллу уделила мне всего десять минут, вышел через дверь, открывающуюся в гостиную, и ввел доктора Гамма в кабинет. Я указал ему на красное кожаное кресло, а Вульф пробормотал что-то насчет двадцати минут. Красное кресло – довольно глубокое, и ноги Гамма сперва болтались над полом, пока он не догадался передвинуться на край. Сев поудобнее, он воззрился на Вульфа и выпалил:
– У вас очень много лишнего веса.
Вульф кивнул.
– Семьдесят фунтов. Или даже восемьдесят. Ничего, смерть это исправит. Вас это беспокоит?
– Да. – Гамм обхватил пухлыми пальцами подлокотники кресла. – Совершенно не выношу надругательства над собственным здоровьем.
Голос у него, в отличие от роста, был высокий.
