киллера, отвел глаза.
Грек достал из кармана наручники.
– Ну что, пошли? Камора для вас уже приготовлена, – сказал Филатову Грек. Тот как видно даже в этой ситуации не утратил чувство юмора. Спросил с усмешкой, глянув в усатую физиономию:
– Надеюсь, это будет шикарный номер люкс.
Он не знал, что Грек тоже был мастером пошутить. Обескуражить такого тяжело. И капитан ответил:
– Еще какой шикарный. С парашей в изголовье. Уверен, вам понравится. Пойдемте, – потянул он Филатова за рукав плаща. На выходе из сквера их уже поджидал милицейский микроавтобус, вызванный по рации.
Глава 13
Валерию Филатову было несколько странным оттого, что вопреки ожиданиям, его поместили не в одиночку, а в камеру, где кроме него уже находилось четверо сидельцев. Двое блатных, которые как видно нашли общий язык и держались особняком ото всех. Еще тут был старик, согрешивший на старости лет с малолетней распутной соседкой, родители которой обратились в прокуратуру с заявлением об изнасиловании. Четверым в камере был паренек, неаккуратно вытянувший на рынке бумажник из кармана у переодетого оперативника. Отдел по борьбе с карманниками в это время как раз проводил операцию, и один из оперов играл роль богатенького дяди, швыряющего денежками направо и налево. И, похоже, справился со своей ролью на все сто. Один из группы глухонемых карманников решил позаимствовать его бумажник. Теперь пареньку грозил приличный срок, так как до этого он уже был осужден за аналогичное преступление и получил два года условного.
В не лучшем положении оказался и сам Валерий Филатов. Чего проще ментам доказать его причастность к убийству председателя общества автомобилистов, и опера уже провели очную ставку, на которой молодой киллер признался в том, что через его приятеля Анатолия Фомина, работающего ранее охранником у Филатова, тот заказал им убить Волочко. К тому же теперь Филатову еще и инкриминировалась попытка убийства самого киллера Ледова. Сроку вполне хватит на две жизни. А она у него одна, и просиживать ее в тюрьме Валерию Николаевичу страшно не хотелось. И он стал подумывать о побеге. А для этого надо всего лишь немногое: договориться со следователем прокуратуры и внести солидный залог, чтобы его выпустили под подписку о невыезде. А дальше, плевал он на все подписки. В тот же день он бы исчез из города и опер Туманов со своими ищейками никогда бы не нашел его.
Он не стал ломать голову над тем, откуда у одного из блатных с собой в камере оказался сотовый телефон. Судя по всему, эти двое здесь как у себя дома. К баланде, которой кормят его, Филатова, и глухонемого карманника, и насильника старика, они оба не притрагиваются. Пищу им приносят с воли. Фрукты, шоколад, сырокопченая колбаска, молоко сгущенное, и это неполный ассортимент того, что у них присутствует на столе.
Валерий Николаевич не стал интересоваться, откуда у них такое изобилие. За подобные вопросы здесь запросто можно схлопотать заточку под ребра. Да и плевать ему на продукты. А вот сотовым бы ему сейчас воспользоваться не мешало.
Вечером, лежа на своей шконке, он наблюдал за тем, как блатные режутся в карты. Глухонемой карманник спал, отвернувшись к стене. Насильник старик храпел, лежа на спине.
Филатов встал и, не надевая ботинок, босиком подошел к шконке, на которой сидели блатные. Все то время, пока находился тут, он старался не вступать с ними в конфликт. Видел, как пару дней назад глухонемой парень отказался убираться в камере. За ослушание его здорово избили. Причем, на физиономии не было ни одного синяка, чего не сказать про спину и ребра. Все там оказалось разукрашено настолько, что Филатов содрогался при мысли, что и на его спине могла красоваться такая роспись от кулаков.
Отложив карты на край подушки, оба холодно уставились на подошедшего Филатова.
– Тебе чего, дядя? В картишки перекинуться хочешь? – спросил один, пошкрябав ладонью трехдневную щетину.
Филатов заискивающе улыбнулся. На воле с такими тварями словом бы не обмолвился, а тут смотри ты, кланяться приходится.
– Не-е, я не играю… – замолчал на половине фразы Филатов, догадавшись, что своим отказом может оскорбить блатных.
Переглянувшись, они посмотрели на него несколько удивленно. А тот, небритый, спросил:
– Чего ж тогда тебе надо?
Филатов решился признаться. И сказал:
– Помощь.
Блатари опять переглянулись.
– Это ты не по адресу, – отвернувшись, проговорил небритый, утратив к Филатову всякий интерес. Карточная игра его привлекала больше, чем общение с ним.
– Мне нужна ваша помощь, – уже уверенней произнес Филатов, почувствовав, что дело выгорит, и раз уж начал, то теперь не стоит останавливаться. Должна же быть у них хоть капля сочувствия. Они же сами сидельцы, судя по их рассказам, уже не по одному сроку тянут, стало быть, поймут его.
– Бесплатно помогает только «скорая», – хохотнул другой блатарь.
– А если не бесплатно? – сказал Филатов, несколько понизив голос и покосившись на глухонемого, но потом вспомнил, что тот ничего не слышит, хотя по губам понимает неплохо. Но сейчас тот лежал по- прежнему, повернувшись к стене. И старик спал. Это успокоило Филатова, и он достал из кармана брюк сто долларовую купюру, которую удалось пронести, сунув под пояс. Ремень при водворении его в камеру, у него, как и положено изъяли, и часть денег. Но сто долларов ему все же удалось спрятать. Их не нашли.
– Ого, – восхищенно произнес небритый, выхватывая из руки Филатова купюру. – Говори, чего надо делать-то? Может, немого замочить? – кивнул он на спящего карманника. – Или старика, чтобы во сне своим пердом воздух в камере не портил?
Филатов отрицательно помотал головой, и сказал:
– Никого мочить не надо. Мне нужно воспользоваться вашим сотовым телефоном.
Небритый рукой махнул, подзывая, чтобы Филатов сел рядом, и когда тот сел, сказал доверительно:
– Видно важный для тебя этот звонок, раз такие «бабки» за него платишь.
Филатов вздохнул.
– Важный. Очень важный. Ну так я могу воспользоваться вашим мобильником? – кивнул на подушку, под который блатари убирали трубку сотового после каждого разговора.
– Да. Конечно. Звони, – достав трубку из-под подушки, небритый протянул ее Филатову. – Надеюсь, нам выходить не надо? – пошутил он, но Филатов ему не ответил. Схватив трубку, он вернулся на свою шконку и, забравшись на одеяло с ногами, отвернулся, нажимая пальцем на кнопки с цифрами. После того, как номер был набран, он прижал трубку к уху, жадно вслушиваясь в протяжные гудки, которые казались ему чересчур томительными, и мысленно он подгонял, чтобы там, куда он звонил, поскорее сняли трубку. Хотя с того момента, как он набрал номер, всего-то прошло несколько секунд, но они ему показались необычайно долгими, и потому, когда трубку сняли, он закричал слишком громко:
– Алло?! Это Филатов вас беспокоит… – он покосился на блатарей, заметив, как небритый покачал головой, приложив палец к губам. Это означало только одно, что ему не следует так кричать. И он, кивнув небритому, что понял, отвернулся.
– Мне срочно нужно поговорить с Николаем Константиновичем, – попросил Филатов, уже заговорив потише.
В трубке повисла молчаливая пауза. И когда Филатов уже был готов поверить в то, что их разъединили, послышался знакомый голос, который властно произнес:
– Я слушаю?..
– Николай Константинович, это я, – произнес Филатов, едва не расплакавшись от счастья, что его услышал тот, кто ему сейчас был необходим и на кого он мог рассчитывать. – Мне нужна ваша помощь. Понимаете, я попал в неприятную ситуацию, – пустился, было, Филатов в объяснения, но голос перебил
