Он ломал себе голову, кто мог донести на него и что именно. Он знал только, что приказ, предъявленный ему комиссаром полиции, был за личной подписью короля, так называемое «леттр де каше». Чем же он мог привести короля в такое бешенство, спрашивал себя Пьер, стараясь припомнить все, что он делал в последние недели. Но он ничего не мог припомнить. К нему не допускали никого, кто мог бы ему объяснить, что или кто повинен в его несчастье. Эта загадка терзала его.
Пьер потребовал к себе смотрителя тюрьмы. Мосье Лепин явился незамедлительно и вежливо спросил:
— Чем могу служить, мосье?
Пьер пожелал знать, почему, собственно, он находится здесь.
— По причине постоянного плохого поведения, мосье, — вежливо ответил мосье Лепин, — больше мне, к сожалению, ничего не известно.
— Не могу ли я переговорить с одним из моих друзей? — продолжал настаивать Пьер. — С премьер- министром, или с мосье Верженом, или хотя бы с моим адвокатом? Нельзя ли мне написать им?
— Согласно нашему внутреннему распорядку вы имеете право на это только через месяц, — ответил мосье Лепин.
Старый ветеран мало заботился о гигиене, и Пьер быстро опустился. Элегантный костюм, в котором он обедал в тот вечер с Дезире и с герцогом Ришелье, был испачкан и изорвался в клочья, от него так смердило, что Пьер перестал ощущать зловоние, исходившее от соседей. Рыжеватая с проседью щетина покрыла его щеки и подбородок. Так жил он вместе с пятнадцатью шалопаями, подавленный собственным бессилием.
Как раз в эти дни некий аббат де Понт раздобыл рукопись комедии «Женитьба Фигаро» и сделал из нее оперное либретто, а музыкант по фамилии Моцарт написал к этому либретто музыку.
Мосье Ленуар справился у начальника тюрьмы о поведении и самочувствии нового узника. Старый солдат доложил, что мосье де Бомарше не дает повода к каким-либо жалобам: он ведет себя так же, как остальные подопечные, и вид у него такой же, как у них, — несколько неряшливый и несколько потрепанный. «Гм», — пробурчал президент полиции и принялся расспрашивать более подробно.
Обо всем услышанном Ленуар рассказал графу Морена. Тот поморщился:
— Не думаю, чтобы это входило в намерения короля, — сказал он, — рыжеватая с проседью щетина на щеках и подбородке? Уверен, что это не входило в намерения его величества. Дайте указание, чтобы с нашим Пьеро обращались подобающим образом.
С тех пор Пьер стал спать в отдельной каморе. Его кормили хорошо и даже обильно. Мосье Лепин спросил, не позвать ли цирюльника. Пьер отказался.
Потом он получил разрешение пригласить двух человек для обсуждения своих дел. Он попросил приехать Гюдена и Мегрона.
Оба явились и, увидев его, испугались. Гюден не мог удержаться от слез.
— Не будем говорить об этом, друзья мои, — сказал Пьер с такой веселостью, что Гюдену стало жутко. — Много ли анекдотов обо мне ходит по Парижу? Расскажите хоть несколько.
Мегрон сообщил, что дом описан и что истинным владельцем закладной является, по всей вероятности, мосье Ленорман. Гюден красочно обрисовал подробности этой описи. Пьер стонал. Он осыпал бранью Мегрона, который не ликвидировал «Промышленное общество» и не спас его от позора. Мегрон посмотрел своими невозмутимо спокойными глазами на разъяренного, неряшливого господина и сказал:
— Я имею основание утверждать, что дом и без потери «Промышленного общества» останется вашей собственностью. Нашлась одна дама, которая обещала внести шестьсот тысяч ливров в нужный срок.
— Дама? — спросил Пьер. — Да говорите же, говорите, — набросился он на Мегрона. — Кто предложил вам деньги? Баронесса д'Удето? Мадам де Клонар?
Он перечислил еще нескольких своих великосветских приятельниц.
— Дама не желает, чтобы ее участие стало кому-либо известно, — ответил Мегрон.
— А как она вас нашла? Да говорите же наконец! — продолжал настаивать Пьер.
— Я сам обратился к этой даме, — нерешительно сознался честный Мегрон.
— Вы смеете от моего имени клянчить деньги у женщин? — возмутился Пьер.
— Успех, полагаю, оправдает меня, — деловито возразил секретарь.
В глубине души Пьер был доволен, что Мегрон нашел такой выход. Всегда в минуты величайших бедствий ему на помощь приходили благородные дамы. Но он постарался скрыть от собеседников свои чувства.
— Кто же она, черт побери? — продолжал бушевать Пьер.
— Мадемуазель Менар, — сознался Мегрон.
— Тысяча чертей! — вскричал Пьер.
Он сам себе удивился. Его лучшая приятельница никогда не приходила ему на ум.
— Откуда же у нее деньги? — полюбопытствовал он.
— Ах, наши актрисы! Искусство смягчает сердца, — сказал Гюден.
Пьер получил разрешение увидеться также со своей семьей и самыми близкими друзьями.
— Мадам де Бомарше желает навестить вас, — сообщил ему мосье Лепин.
Но Пьер не пустил к себе Терезу. Он не желал расставаться со своей рыжеватой с проседью щетиной, признаком позора и мученичества, но и не хотел предстать перед Терезой таким безобразным и старым, — ведь он любил ее.
Зато он пожелал видеть Дезире. Она пришла. Молодая, сияющая, разряженная, переступила она порог убогой комнаты. Увидев Пьера, Дезире испугалась. Но это продолжалось мгновение, и он не заметил. Он был слишком озабочен тем, чтобы как можно живописней предстать перед ней во всем своем унижении.
Они поздоровались, и он сказал сердечно, но как бы вскользь:
— Впрочем, я благодарен тебе, Дезире. Я слышал, ты вновь проявила великодушие. Думаю, что я и так выбрался бы, потому что из всех моих подруг самая верная — фортуна.
Они сидели рядом на грязных нарах: грациозная, элегантная, нарядная Дезире и жалкий оборванец. Дезире улыбалась про себя, но она не стала смеяться над его словами, как сделала бы в другое время. Она была счастлива, что рядом с ним она, а не Тереза, хотя и догадывалась об истинной причине его поведения.
— Вероятно, я выйду замуж за Лассона, — сказала Дезире. — Разве я еще не говорила тебе?
— За старика Лассона? — возмутился Пьер. — Тебе это вовсе не нужно, Дезире.
— Зато очень удобно, — пояснила она. — К тому же он бешено влюблен, и меня это забавляет.
Пьер задумался, потом пододвинулся к ней ближе.
— Это он, — спросил он польщенно и доверительно, — дает тебе для меня деньги?
Дезире молчала. Но лицо ее говорило: «Да».
— Я, несомненно, смогу очень быстро вернуть их, — сказал Пьер, утешая и себя и ее.
— Ты и сам в это не веришь, — заметила Дезире. — Но на сей раз это, пожалуй, и правда. Знаешь, я могу сообщить тебе очень приятную новость. И я никогда не узнала бы этого без моего Лассона.
И она рассказала ему, что явилось причиной его ареста. Дело в том, что мосье д'Арну, партнер принца Ксавье по примечательной игре в «л'омбр», заболел. Пациенты, как известно, болтливы, он и выболтал все доктору Лассону.
Это было действительно приятно. Мысль, что такого пустяка оказалось достаточно, чтобы заставить короля прибегнуть к столь чудовищному наказанию, наполнила Пьера, легко поддававшегося настроению, самыми радужными надеждами. Дезире тоже полагала, что нетрудно будет снять нелепое подозрение. Она уже просила аудиенции у Туанетты. Завтра она с ней увидится. «Думаю, что я без труда добьюсь твоего освобождения», — сказала она.
Но Пьеру теперь этого уже было мало.
— Освобождения? — насмешливо переспросил он. — Реабилитации! Я требую реабилитации! И я добьюсь ее!
Оборванец в грязных лохмотьях бегал взад и вперед по камере. Он казался энергичным, молодым.
