— И тем не менее это надувательство.
— Мимо которого ты, конечно, не пройдешь. Твоя тема, понимаю. Почему ты пишешь именно об этом?
— Потому что считаю, что обман и мошенничество должны разоблачаться. Потому что лицо, которое люди часто являют миру, не есть их истинное лицо.
Как быстро они перешли от пылкой страсти к холодному самообладанию! Похоже, надежды спасти их отношения не осталось. Она поморгала, шмыгнула носом и спросила:
— Но почему ты так считаешь?
— Потому, что мне приходилось видеть много двуличия, когда я рос, и мне это не правилось.
— И тогда ты окончил школу журналистов и отправился в крестовый поход против лжи и двуличия?
Он хрипло рассмеялся.
— Не сразу. Некоторое время я поболтался без дела, прежде чем решил наконец для себя, чем именно хочу заниматься.
Эмилия надолго замолчала, обдумывая свое положение. Она мало что могла сказать, тем более сделать, чтобы не быть разоблаченной на страницах «Светской хроники». Ей просто следует открыть все свои тайны и положиться на порядочность Джерико.
— Томас Джейнз Джерико, я собираюсь довериться тебе, — сказала Эмилия.
Он заинтересованно посмотрел на нее.
— Я весь внимание.
— Может, ты слышал о сенаторе Барбаре Дав из Южной Каролины?
— Конечно! — Джерико хлопнул себя по бедру, очевидно решив, что сам должен был додуматься о возможной связи. — Твоя родственница?
— Она моя мать.
— Ясно. И ты думаешь, что твой «Черный бархат» повредит репутации сенатора Дав?
— В глазах некоторых избирателей — да, несомненно. Я надеялась избавить маму от неприятностей. А себя — от нежелательной славы.
— Вон оно что, — тихо проговорил Джерико. — Раскрытие тайны Мадам Икс может повлечь за собой большие неприятности для тебя.
— Особенно если учесть, что я и сама немного старомодна. — Она судорожно выдохнула.
— Дай угадаю, — кивнул он сам себе, глядя на свои сцепленные пальцы. — Ты просишь меня не печатать правду о Мадам Икс?
— Ты прав: моя жизнь уже никогда не будет прежней. Мне кажется, при существующем положении вещей никому уже нет дела до того, что Лейси не настоящая Мадам Икс!
Он повернул к ней лицо.
— Даже тебе?
— Ну, разумеется, мне не все равно. Но что поделаешь, если в жизни я оказалась не такой, какая нужна Норрису Янту, — она облизала губы, — и не такой, какую ждет публика. Надеюсь, ты простишь мне мой обман?
Джерико помедлил с ответом, потом сказал:
— Я прощаю тебя, однако не проси меня давать какие-либо обещания насчет…
Она приложила палец к его губам, не дав договорить:
— Давай пока просто оставим это.
Он сделал глубокий вдох.
— Не знаю, смогу ли я…
— Сног-сши-ба-тельно, детка, абсолютно сногсшибательно! Сделай это для меня, да, вот так, ты моя киска, обалденно!
Слава богу, что все это происходит не со мной, подумала Эмилия, глядя на Лейси, которая позировала под яркими лампами, слушая тошнотворную болтовню фотографа. Ее подруга действительно выглядела сногсшибательно, двигаясь, как пантера, в своем облегающем платье. Черный стрейч-бархат переливался на свету, когда гибкое, великолепное тело плавно меняло позы. Лейси то вытягивалась на белом шелке тахты с позолоченными ножками, то выгибала спину, приподнимаясь с подушек и демонстрируя красоту груди под низким вырезом, то запрокидывала голову, и тогда ее роскошные волосы струились золотым водопадом, ослепляя и притягивая.
Настоящая королева эротики!
И все это ложь. Эмилия поморщилась, представив на обложке «Светской хроники» себя, чопорно сидящую на краешке этой самой тахты в одном из своих строгих костюмов, со сложенными на коленях руками. Слово «обман» будет напечатано на ее лице большими красными буквами. А внизу подписано имя разоблачителя: Томас Джейнз Джерико.
— Превосходно, Мадам Икс! — Фотограф выхватил другую камеру из рук своего ассистента. — А теперь давайте опустимся на четвереньки. О-о, да-да, настоящая львица! Покажи-ка немного характера, киска!
Эмилия отвернулась и направилась к кофейному столику, установленному в дальнем углу студии. Она взяла чашку, мысленно убеждая себя, что, раз «Светская хроника» не отменила сегодняшнюю фотосъемку, значит, Джерико не собирается выступить с разоблачением. Он даже не намекнул о своих намерениях перед вылетом в Нью-Йорк…
— То еще зрелище, а? — Эмилия подняла глаза: Лил Винго, фотограф Джерико, стояла рядом. — Турбо свое дело знает.
Эмилия нерешительно улыбнулась.
— Простите, если покажусь наивной, но я думала, это вы будете проводить фотосъемку, а не какой-то там Турбо. Разве не вы фотограф «Светской хроники»?
— Я мало занимаюсь студийной работой. — Выражение лица Лил было дружелюбным. — Я просто- напросто выскочка-папарацци, но с Джерико мы хорошо сработались.
— Вы часто вместе работаете?
Лил взяла кусочек ветчины, откинула голову и бросила в рот.
— Раз шесть-восемь в год, — ответила она, жуя.
— Значит, вы хорошо его знаете?
— Никто не знает Джерико хорошо.
— Почему-то я тоже так думала, — пробормотала Эмилия.
— Ага, а вы ему нравитесь.
Она резко вскинула голову.
— С чего вы взяли?
— Да ладно, — фыркнула Лил, по лицу которой можно было прочесть, что она точно знает, что произошло между Эмилией и Джерико прошлой ночью.
— А если это не в счет? — храбро произнесла Эмилия.
Лил задумчиво сощурилась.
— Не знаю, бывает ли с Джерико что-то «не в счет». Послушай мудрый совет, сестричка. Не ищи с ним чего-то большего. Он, конечно, классный парень, но всякий раз, не успеешь подумать, что у тебя с ним что-то наклевывается, он захлопывается плотнее раковины. Я сама перекати поле, — пожала плечами Лил, — и Джерико тоже. Извини, но я не уверена, что ты — это то, чего он хочет.
— Мне кажется, он готов измениться. Вот, поехал покупать какой-то дом в Хэмптоне.
На лице Лил отразилось крайнее изумление.
— Серьезно? Хэмптон, говорите? Разрази меня гром!
— Он вам не рассказывал об этом?
— Вроде того. Пару лет назад мы были на каком-то острове, делали материал об организованном ЦРУ перевороте, и как-то раз он, порядком набравшись, немного проболтался.
— О чем именно? — Эмилия затаила дыхание.
— Он рос в основном в Ист-Хэмптоне. Не приходилось бывать там? Цитадель толстосумов. Местечко
