— Ничего.
— Мам, ну чего ты паришься? Все так живут. Твои семейные ценности уже не в моде.
— Семейные ценности всегда в моде, — отрезала Света.
— Папе она нравится, в чем проблема-то?
— У тебя вообще никаких проблем.
— Мам, а ты знаешь, что мир изменился? Что сейчас девочки живут с девочками, а мальчики с мальчиками. И это нормально. Сейчас даже ребенка можно родить без мужчины. Ты в курсе?
— Я даже слушать не хочу то, что ты сейчас говоришь. Ты сама себя слышишь?
Света не понимала, почему у поколения ее дочери так смещены понятия. Или им на все наплевать, лишь бы их не трогали? Отец ушел к молодой женщине, почти девчонке — ну и нормально. Мать вынуждена жить за ширмой-забором и наблюдать личную жизнь своего мужа — тоже нормально, в порядке вещей. Какие проблемы? Нет проблем. Свободные отношения.
Света прекрасно помнила, как отец ушел от них с матерью к другой женщине. Для Светы это стало ударом, от которого она так и не оправилась. Отца она не простила. Наотрез отказалась с ним общаться, встав на сторону матери. Их бросили, отец — предатель. Света никогда не пыталась понять отца, не говоря уже о том, чтобы порадоваться за него — его новой жизни, второй молодости и новым детям. Света никогда не видела своих единокровных братьев и видеться с ними не собиралась. Она думала, что Анька поведет себя точно так же. И еще неизвестно, что стало большим ударом — муж со своей ненаглядной Сашулей или Анька, которая приняла и решение отца, и Сашулю, и их будущего ребенка.
Света видела, как Сашуля с огромным животом вешает белье на улице, на веревке, которую когда-то протянула Света между двумя яблонями. Она видела, как Макс помогает ей принести тяжелый таз с бельем и лично встряхивает пододеяльник. То, чего с ней, Светой, он не делал никогда. Видела, как он гладит надутый, как мяч, Сашулин живот и смеется. Смеха мужа Света не слышала давно, очень давно.
— Я не могу. Свихнуться можно, — сказала Света.
— Так уезжай, — тут же предложила Анька. — Я с папой останусь.
Света посмотрела на дочь, гадая, в какой момент упустила ее.
— Хорошо, позови папу, мне нужно с ним поговорить.
Анька выбежала из дома с криком: «Пап, мама сваливает. Иди, она хочет с тобой поговорить!»
От этого «сваливает» у Светы внутри что-то оборвалось.
Макс не заставил себя ждать.
— Уезжаешь? — радостно спросил он. — А мусор можешь захватить? Выбросишь по дороге.
— Больше ничего не надо? Может, еще Сашулю в роддом отвезти и ребенка вашего нянчить?
— Ну зачем ты так? Чего ты злишься?
— Я не злюсь. Мне все равно. Наплевать. Живите, как хотите. Только за Анькой тут присмотри. Она, если тебе это интересно, недавно пришла домой пьяная.
— Ну и что?
— Ей пятнадцать лет!
— Ну, я и говорю, что это нормально для ее возраста. Себя вспомни.
— С тобой невозможно разговаривать. Ты меня не слышишь! Я как со стеной разговариваю.
— Прекрасно я тебя слышу, не заводись. За Анькой я присмотрю.
— Это она из-за тебя такая выросла. Ты ей все разрешал. Всегда. А я была злой и плохой. Вот она и радуется, что я уезжаю. У тебя сейчас одна Сашуля в голове, а на Аньку тебе наплевать. Она и пользуется вседозволенностью.
— Перестань. Все будет хорошо. У Аньки есть голова на плечах.
— Ладно, я поехала.
Света, садясь в машину, не удержалась и посмотрела на Сашулю. Та сидела на качелях и ела клубнику, заглатывая целыми ягодами, не жуя. Анька о чем-то говорила с Сашулей, и обе смеялись, как лучшие подружки. Света хлопнула дверью машины и погромче включила радио, чтобы заглушить этот смех — молодости, радости, беззаботности. Тот смех, в голос, который Света себе уже позволить не могла — повода не было. И не будет.
Конечно, Макса понять можно. Как мужчину. Сашуля была для него словно наливное яблочко. От нее веяло свежестью. Света выглядела на свой возраст. Она была ровесницей Макса.
«Я толстею от лет, а не от котлет», — вспомнила Света присказку, глядя на себя в зеркало.
Что делать дальше, она не знала. Не понимала, как будет делить с Максом Аньку.
Неделю Света ходила на работу, заваливала себя делами и старалась не думать ни о Максе, ни о дочери. Она каждый день звонила Аньке, но у той телефон был или выключен, или она просто не отвечала. Пару раз Свете удалось до нее дозвониться — дочь была совершенно довольна жизнью, сказала, что ей некогда, что все в порядке и Сашуля должна скоро родить. Буквально через неделю.
В пятницу вечером Света напилась в одиночку перед телевизором. Показывали мелодраму — пустую и глупую, но Света расплакалась, начав жалеть себя и всех брошенных женщин в своем лице.
Утром в субботу она собралась и поехала на дачу под предлогом, придуманным самой для себя, — проведать Аньку, убедиться, что с дочерью все в порядке, что та хотя бы ночует дома, что-то ест и ведет относительно нормальный образ жизни.
В доме было шумно. Света шла по участку к гостевому домику, поскольку другой дороги не было, прислушиваясь к звукам, доносящимся из дома. Когда она уже почти дошла до забора, из дома выскочила незнакомая женщина и выплеснула воду из таза на цветы, которые Света лично сажала на лужайке перед окнами.
Женщина ее не заметила. Света зашла в гостевой домик — следов присутствия Аньки там не было. Кровать была не разобрана, вещи не валялись. Видимо, за эту неделю здесь вообще никто не появлялся — все было так, как Света оставила перед отъездом.
На участке за забором тем временем шум выплеснулся наружу.
— Девочки, кушать! Стынет! — судя по всему, кричала женщина, которая выплескивала воду.
Света не удержалась и выглянула из-за ширмы-забора.
На участок выскочила сначала ее Анька, а потом тяжело выползла Сашуля. Они сели за стол и начали уплетать все, что там было наставлено. А наставлено там было несметно.
— Тетьоль, очень вкусно, — услышала Света голос своей дочери.
Значит, эта женщина, судя по внешнему сходству, мать Сашули, была для ее Аньки уже тетьолей.
Макс тоже вышел на лужайку и сел за стол. Женщина носилась из дома на улицу, поднося тарелки, унося грязные.
Им было хорошо и привычно. Они так сидели и завтракали не в первый раз. Анька щебетала, Сашуля периодически ойкала и хваталась за живот — малыш толкнулся, — и все дружно улыбались. Семейная идиллия.
— Ой, мама, что ли, приехала? — Анька первой заметила машину, которую вообще-то не заметить было сложно. Но они, погруженные в свою жизнь, замкнутые на себе, на своем семейном мирке, не замечали ничего вокруг. — Не должна была вроде бы. — Анька подскочила и как молодая козочка понеслась за забор.
— Привет, мам, а ты чё приехала? — спросила Анька, увидев мать.
— Захотела и приехала, — ответила Света. — А что, нельзя?
— Ну ты опять в своем репертуаре. Опять злая и накрученная. — Анька состроила гримаску.
— Я смотрю, у вас все в порядке.
— Да, а что?
— Ничего. Я волновалась. Приехала тебя проведать.
— Да все нормально. Сашкина мама приехала, тетьоля. Дом отмыть и все приготовить — папа Сашу в роддом скоро повезет.
— Я уже догадалась.
Анька молчала. Света тоже.
— Ну, и что ты тут делаешь? — спросила наконец Света.
— Да все как всегда. Гуляю, купаюсь.
