Мулле сказали:
– Жена твоя потеряла рассудок.
Мулла задумался.
– О чем ты думаешь? – спросили у него.
– У моей жены отродясь ума не было. Что же она могла потерять? Вот о чем я думаю, – ответил Мулла.
– Мулла, – спросили Насреддина, – почему друзья так легко становятся недругами? А вот врагов в друзей превратить гораздо труднее.
– Такова природа вещей, – отвечал Насреддин. – Подумайте сами, что легче: построить дом или разрушить его? Слепить кувшин или разбить? Заработать деньги или растратить?
– А трудно ли вернуть порушенную дружбу?
Мулла взял глиняный кувшин и бросил на пол. Кувшин разлетелся на крупные и мелкие черепки.
– А теперь склей его, – просто сказал Мулла.
Однажды Мулла Насреддин увидел, как школьный учитель ведет группу школьников в сторону мечети.
– Зачем ты их туда ведешь? – спросил он.
– В стране засуха, – ответил учитель, – мы надеемся, что мольбы невинных не оставят Всемогущего равнодушным.
– Дело не в мольбах, – ответил Насреддин, – будь это мольбы невинного ребенка или закоренелого преступника. Все дело в мудрости и осознании.
– Как смеешь ты так богохульствовать в присутствии детей?! – воскликнул учитель. – Докажи то, что сказал, или тебя обвинят в ереси.
– Все очень просто, – сказал Насреддин. – Если бы дело действительно было в мольбах учеников, то в стране не было бы ни единого учителя, ведь больше всего на свете дети не любят ходить в школу. Причина, по которой ты смог пережить все эти молитвы, заключается в том, что именно мы – а взрослым виднее, чем детям, – позволяем тебе остаться на своем месте.
Насреддин решил искупаться в турецких банях. Так как он был одет в лохмотья, банщики дали ему старый таз и огрызок мыла. Уходя, Насреддин вручил изумленным банщикам золотую монету.
На следующий день великолепно одетый Насреддин снова появился в бане, где ему оказали, разумеется, самый лучший прием. После купания он дал банщикам самую мелкую монету и сказал:
– Это за прошлый раз, а золото вы получили за сегодня.
Собрался Мулла Насреддин пообедать. Известно: кто любит деньги, тот любит только деньги. Поэтому Мулла приказал своему слуге:
– Неси на стол обед, а потом запри ворота и говори всем, что меня нет дома. Не люблю гостей!
Услышал эти слова сын Насреддина. А известно: у богатого отца сын часто нищ душой. Вот он и говорит:
– О, отец! А не лучше ли будет, если слуга сперва скажет всем соседям, что нас нет дома, потом запрет ворота и лишь после этого подаст обед?
Выслушал старый скупец юного скрягу, огорчился и в то же время обрадовался, засмеялся и одновременно заплакал:
– Когда на старости лет мой сын откажется меня кормить, утешительно мне будет сознавать, что сын мой пошел в меня!
Однажды в дом к Мулле забрался вор. Жена с беспокойством сказала:
– Эфенди, у нас вор.
На что Мулла беззаботно ответил:
– Тс-с-с! Ты молчи. Может быть, он найдет что-нибудь подходящее, а отнять у него уже будет легко.
Однажды к Насреддину пришли несколько будущих учеников и попросили его почитать им лекцию.
– Хорошо, – сказал он, – следуйте за мной в лекционный зал.
Повинуясь приказу, все выстроились в цепочку и пошли за Насреддином, сидевшим задом наперед на своем осле. Сначала молодые люди были несколько смущены этим обстоятельством, но потом вспомнили, что они не должны подвергать сомнению даже самые невероятные поступки учителя. Однако, в конце концов, они уже не могли сносить насмешки обычных прохожих.
Почувствовав их неловкость, Мулла остановился и посмотрел на них. Самый смелый из них подошел к Насреддину:
– Мулла, нам не совсем ясно, почему ты сидишь на осле задом наперед?
– Это очень просто, – сказал Насреддин. – Видите ли, если бы вы шли впереди меня, это было бы неуважением по отношению ко мне, а если бы я ехал спиной к вам, это было бы неуважением к вам. Таким образом, это единственно возможный компромисс.
Однажды Мулла встретил на базаре человека, продававшего попугая и спросил:
– Что это такое?
– Попугай, – ответили ему.
– Сколько он стоит?
– Пятьдесят монет.
Мулла, ни слова не говоря, вернулся домой, поймал индюшку и принес на базар.
– Мулла, – спросили его, – сколько ты хочешь за свою индюшку?
– Пятьсот монет.
– Ай, Мулла, – стали его урезонивать, – ты с ума сошел, что ли? Разве индюшка может столько стоить?
Мулла указал на продавца попугая:
– Он продает такую маленькую птичку за пятьдесят, вы же ничего не говорите, а я оценил в пятьсот монет индюшку величиной с целого барана, и вы меня еще упрекаете. Разве моя индюшка не в тридцать раз больше этого попугая?
– Но ведь это попугай, Мулла, – сказал один из присутствующих.
– Ну так что, а это – индюшка.
– Да, но попугай умеет говорить, как проповедник.
– Ну и что! Индюшка же всегда погружена в думы, как ученый. Что же, по-вашему, лучше?
Однажды Насреддин, стоя у колодца, вливал ведро за ведром в кувшин, не имеющий дна. Ему обратили внимание на изъян в сосуде, на что он резонно ответил:
– Я стараюсь наполнить кувшин. Для того чтобы увидеть, когда он будет полон, я не отрываю глаз от горлышка кувшина, а не от его дна. Когда я увижу, что вода поднялась доверху, я буду считать его полным. И может, тогда я заинтересуюсь дном кувшина.
Жестокий и невежественный правитель сказал Насреддину:
– Я повешу тебя, если ты не докажешь мне, что действительно обладаешь тем глубоким восприятием, которое тебе приписывают.
Насреддин сразу же заявил, что может видеть золотых птиц в небесах и демонов подземного царства. Султан спросил его:
– Как же ты можешь делать это?
– Кроме страха, для этого ничего не нужно, – ответил Мулла.
К Насреддину пришел сосед и попросил одолжить ему ишака.
– Я его уже одолжил, – ответил Насреддин.
В этот момент в сарае раздался ослиный рев.
