С высоты птичьего полета танки были похожи на стадо стальных зверей, вырвавшихся из загона. Степные орлы тревожно кружили в небе, пытаясь понять, что происходит там, внизу, в клубящейся сизой дымке. Орлы никогда не видели таких странных и страшных зверей.
За танками двигались грузовики, автомобили, мотоциклы — точь-в-точь мелкое зверье, которое питается объедками на пиру крупных хищников. Позади, глотая бензиновую гарь, маршировала пехота — ровные колонны серых солдат, выбивавших сапогами пыль из выжженной солнцем земли.
Группа армий «Б» под командованием генерал-полковника Максимилиана фон Вейхса начала наступление на Сталинград[19].
Только безумец решился бы встать на пути у стальной лавины. Достаточно было взглянуть на нее сверху, чтобы понять — нет и не может быть такой силы, которая способна противостоять удару исполинского бронированного кулака.
Степные травы ложились и умирали под лязгающими гусеницами танков.
Но шли дни, и движение стальной армады замедлилось. А потом одна ее часть повернула на юг, а вторая, постепенно теряя темп, продолжала продвигаться к Волге.
Здесь были собраны отборные механизированные дивизии бывшей группы армий «Центр», которая решением фюрера была разделена на две части. На острие удара находилась 6-я армия Фридриха фон Паулюса. Высокий, подтянутый, аккуратный, никогда не снимавший перчаток Фридрих фон Паулюс был не боевым полководцем, а классическим штабным стратегом. За всю свою карьеру он мог похвастаться разве что командованием моторизованным батальоном. Он был в восторге, когда Гитлер отдал ему 6-ю армию, но с самого начала допустил несколько важнейших тактических ошибок.
Паулюс свято верил в полководческий гений фюрера. Если фюрер считал, что наступление на Кавказ важнее, чем взятие Сталинграда, Паулюс ни на секунду не мог позволить себе усомниться в его словах. Гитлер велел Паулюсу взять Сталинград к концу июля, но при этом отдал основные запасы горючего группе армий «А», двигавшейся на Кавказ. Паулюс не посмел возразить, и когда горючее закончилось, его армия остановилась посреди степи.
В ставку фюрера «Вервольф» под Винницей полетели отчаянные депеши. Паулюс просил у фюрера горючего — как можно больше горючего. В двухстах километрах к востоку стояли у Калача 1-я танковая и 62-я армии русских, защищавшие первый рубеж обороны Сталинграда, а он не мог добраться даже до них.
Гитлер согласился неохотно: горючее было нужно не только Паулюсу, а румынские скважины давали не так много нефти, чтобы ее хватало всему вермахту. Он отругал Паулюса за плохую логистику, но распорядился прислать ему дизельного топлива для тяжелых танков и авиационного бензина для легких.
Как ни странно, в организационной структуре вермахта отсутствовала специальная служба, обеспечивавшая армию горючим. Этим занималась служба главного квартирмейстера, который по совместительству являлся начальником военно-промышленного штаба. Поскольку у военно-промышленного штаба было много других забот, накладки с горючим происходили в вермахте постоянно.
Воевать в Европе было легко и приятно — танки мчались по ровным шоссе, останавливаясь на гражданских бензоколонках. Но в украинских степях не было ни шоссе, ни бензоколонок. Горючее приходилось подвозить к месту дислокации танковых соединений на грузовиках, и эти растягивающиеся на много километров конвои были лакомой целью для советских истребителей.
Победа идет по следам танков, гордо провозгласил когда-то Гудериан. Но еще один гений танковой войны, Эрвин Роммель, однажды записал в своем дневнике — «Самые храбрые солдаты не могут ничего сделать без оружия, оружие — ничто без боеприпасов, но в условиях мобильной войны ни оружие, ни боеприпасы не имеют большой ценности до тех пор, пока нет транспортных средств с достаточным количеством бензина для двигателей».
В самом конце июля, когда, по первоначальному плану Гитлера, армия Паулюса должна была уже взять Сталинград, большой конвой с горючим выдвинулся из Молдавии к Волге. В составе каравана были не только грузовики, забитые бочками с топливом, но и специальные автомобили-цистерны, которые могли ехать только по бетонке и застревали на бездорожье. Маршрут конвоя проходил в пятидесяти километрах южнее Винницы.
Здесь, под Винницей, конвой сделал короткую остановку — к нему присоединилась танковая рота, которую Гитлер высылал на подмогу застрявшему в приволжских степях Паулюсу. По пути рота должна была охранять конвой от возможных атак русских. Впереди каравана шли пять легких танков-разведчиков. Еще четыре танка двигались параллельно. В арьергарде, на расстоянии километра, следовал взвод средних танков «Панцеркампфваген-IV». Одним из танков, носившим неофициальное имя «Милая Берта», командовал унтер-офицер Ганс Майер, недавний выпускник военного училища в Кельне.
Командир экипажа «Pz-Kpfw-IV» Ганс Майер вылез на броню, стащил с вспотевшей головы шлем и с удовольствием затянулся папиросой.
Стояла тихая украинская ночь. Крупные звезды перемигивались в темно-фиолетовом небе. Легкий ветерок приносил из степи дурманящие запахи. Спрятавшись под купами плакучих ив, весело журчал невидимый ручеек.
Майеру нравилось на Украине. Здесь пекли чудесный хлеб, здесь в огородах росли крупные сладкие помидоры, а ласковые украинские женщины гнали отличный самогон и готовили превосходное розовое сало. За те два месяца, что он провел на Украине, Майер ни разу не столкнулся с теми ужасами Восточного фронта, о которых рассказывали ветераны, побывавшие прошлой зимой у стен Москвы. Унтер-офицер был оптимистом и надеялся, что так будет продолжаться и впредь.
С грохотом открылся люк отделения управления. Оттуда выбрался вечно недовольный механик- водитель Гельмут Йост.
— Трансмиссия барахлит, — пожаловался он. — Я же поручал этому старому лодырю Шульце проверить, как машина ведет себя на повороте, а он наверняка ничего не сделал.
— Почему же сам не проверил? — лениво поинтересовался Майер.
— Можно подумать, у меня есть время на сложные расчеты! — возмутился Йост. — Тогда бы мы не выехали из Винницы до завтрашнего утра.
— Я ничего такого не заметил, — сказал Майер. — Наверняка это тебе показалось. Слушай, Гельмут, я уверен, что с трансмиссией все нормально. Давай лучше организуем привал. Скажи ребятам, чтобы доставали жратву и разводили костер. А я пока прогуляюсь к реке.
— В одиночестве? — нахмурился Йост. — Это небезопасно, командир.
Ганс усмехнулся и выкинул окурок в траву.
— Мы в самом сердце наших новых восточных владений, Гельмут. Русские армии отброшены к Волге, а местные жители готовы целовать нам руки за то, что мы освободили их от тирании Сталина. Самая большая опасность, которая нам тут грозит — это обожраться жареной свининой.
— А партизаны? — Йост постучал по броне костяшками пальцев. — Я разговаривал с парнями из зондеркоманды, они считают, что каждый третий мужчина в этих краях так или иначе связан с подпольем.
— Партизаны прячутся в лесах, мой дорогой Гельмут, — Майер соскочил с брони на землю и сделал несколько приседаний, разминая затекшие мышцы. — Где ты видел здесь лес? Может быть, это? — он указал на заросли плакучих ив. — И сколько там укроется партизан? Человек пять?
Он демонстративно расстегнул кобуру своего «Люгера» и похлопал ладонью по рукоятке.
— И все-таки, — стоял на своем Йост, — я не стал бы идти туда в одиночку. Вы — командир, и не забывайте, что вы несете ответственность за весь экипаж «Милой Берты».
За то недолгое время, что Майер провел в рядах Панцерваффе, он успел сделать вывод, что спорить со стариной Йостом почти бесполезно.
— Ладно, — махнул он рукой, — можешь составить мне компанию. Хотя, видит Бог, я хотел всего лишь спокойно отлить в кустах да посмотреть в одиночестве на звезды.
— Тогда подождите минутку, — озабоченно проговорил механик-водитель, — я предупрежу Дитмара и Людвига, чтобы они начинали готовить ужин.
