планировал, но Марина вела себя так спокойно: ничего не просила, не истерила. Его почему-то задевало такое поведение бывшей любовницы. Получается, он ей совершенно не нужен, даже неприятен. Смириться с подобным развитием событий у Вячеслава Николаевича не получалось.
Вера Васильевна
Разобравшись с больными, документами и посетителями, Вера Васильевна наконец попала домой.
Мурзик встретил ее на пороге. Вера прошлась по квартире, обозревая достижения безобразника. Где-то он сбросил вазу со шкафа, где-то цветочный горшок с окна. Но морда его выражала такую радость по поводу прихода хозяйки, что у Веры не получилось его как следует отругать.
— И что ты тут делал целый день, хулиган? — спросила она сурово.
Хулиган всем своим видом дал понять, что он очень старался. Например, стянуть со стола скатерть — это было непросто. А попробуйте еще на шкаф запрыгнуть да тяжеленную вазу вниз столкнуть! А как вам понравится успеть выпрыгнуть из цветочного горшка ровно за секунду до того, как сам горшок полетел на пол? И ведь все не для себя! Хотя, конечно, эта непонятная муха так и летает по квартире! Но она же первая начала.
Именно так перевела Вера котячье фырканье и мяуканье.
В двери повернули ключ, вошли Таня и Паша.
— Ничего себе! — оценил Пашка обстановку, забыв поздороваться.
— Добрый вечер! — Вера вспомнила про давление Василевской и решила провести с парочкой разъяснительную работу.
— Здравствуйте! — Таня посмотрела виновато.
— Что ж, пойдемте-ка в кухню, молодые люди. Расскажите мне, как вы вчера бабушку навещали.
— А чего она? — немедленно ощетинилась Таня.
— Она ничего. Просто после вашего визита у нее случился гипертонический криз.
— Мама, ты не на работе! — напомнил Пашка.
— На работе я общалась с Таниной мамой сегодня, — дополнительно порадовала ребят Вера Васильевна.
— И что она вам сказала? — уныло поинтересовалась Таня.
— Не важно. Но против того, чтобы ты жила тут, она не возражает.
— Надо же! — Таня надулась.
— Так все-таки что у тебя с бабушкой произошло?
— Ничего особенного. Пришли мы. Пашка внизу остался, я поднялась к бабуле. Мы ей сок купили апельсиновый, — заюлила Таня.
— От сока у нее вряд ли поднялось давление. Рассказывай дальше.
— Мама! — гневно воззвал Пашка.
— Таня, слушаю тебя. — Вера Васильевна даже не посмотрела в сторону сына.
— Ну она просто опять говорит: «Чего ты в таких странных джинсах и кедах ходишь, почему шнурки разноцветные?» Я отвечаю: «Мне так нравится». А бабушка: «Тебе нравится, но на таком чучеле никто никогда не женится, будешь всю жизнь одна, до старости». Я ей и сказала… — Таня шмыгнула носом, предполагая, что ей сейчас достанется.
— Что ты сказала? — Вера Васильевна не сомневалась, что добрых слов Таня для бабушки в этой ситуации не нашла.
— Я сказала, что это она одна все время, потому что характер такой тяжелый, а я уже не одна. К молодому человеку переехала. Вот.
Вера молча разглядывала Таню.
— Мама, но она же ничего страшного не сказала! — вступился Пашка.
— Что я такого сказала? — не выдержала Таня длительного молчания.
— В целом ничего. Тут другой вопрос. Ты готова, что после очередного разговора твоей бабушке станет совсем плохо и никакие врачи уже не помогут?
— Я об этом не думала! А так может быть?
— А почему нет?
— Но ведь она сама начинает! Все ей не так: как одеваюсь, где живу, во сколько пришла. Ссорится со всеми. С мамой еще хуже, чем со мной.
— Таня, это возрастные проблемы, — объяснила Вера Васильевна. — Но ты ведь бабушку все равно любишь и не хочешь быть виноватой в ее плохом самочувствии?
— Не хочу. — Таня была готова к длинной ссоре, скандалу, может быть, даже уходу. Но только не к такому вопросу и простому объяснению. — Я больше не буду, — пообещала она Вере Васильевне.
— Будешь, конечно. Но в другой раз хоть задумывайся. Все, давайте ужинать.
Пашка грустно созерцал открытый холодильник:
— Вот интересно, раньше меня только мама не кормила, а теперь вы меня вдвоем не кормите.
— Раньше ты только маму не кормил, а теперь ты нас обеих не кормишь! — парировала Вера. — Могу сделать яичницу или пельмени сварить.
— Так и знал! Таня, а ты хоть можешь что-нибудь, кроме пельменей и яичницы? Сосиски не предлагай!
— Могу! — с готовностью отозвалась девушка. Вера посмотрела на нее с подозрением. — Ты какую кашу больше любишь, манную или овсяную?
— Я с детства каши ненавижу! — простонал Пашка. — Не везет мне!
— Могу пожарить картошку, если ты ее почистишь! — предложила Вера компромисс.
— Не хочу. В смысле чистить не хочу! — Пашка был неостановим.
— Хорошо, чего ты хочешь? — хором спросили Вера и Таня.
— Есть! — Пашка наслаждался ситуацией. Каждая по отдельности, мама или Таня, давно бы с ним уже справились. Но вместе они не могли выработать тактику поведения.
Вера Васильевна нашлась первой:
— Ладно, молодые люди, вы тут разбирайтесь, чай заваривайте, а я пойду пока… Остатки вазы подмету!
— И цветочный горшок! А что? — спросил Пашка у грозно посмотревшей на него Тани.
— А ничего. У тебя мама замечательная! И вообще давай думай, чем ты нас кормить будешь!
— А почему я?
— Потому что ты мужчина! — сообщила Таня.
— Ладно. Может, пельмени? Или яичницу? С сосисками? А еще я могу почистить картошку, а ты ее пожаришь! — Пашка ловко увернулся от Таниной тапки.
Вера Васильевна, хихикая, слушала возню в кухне. Проблема ужина явно была снята. Через пятнадцать минут Пашка прокричал:
— Мама, иди пельмени есть! Раз в этом доме никто ничего не готовит больше.
После этого призыва последовал звонкий хлопок.
— Ты что делаешь?! Больно же! Я вот тебе кулинарную книгу подарю, — пригрозил Пашка любимой девушке, выскакивая в коридор.
— Пойдем уже ужинать! На кота не наступи! — Вера выхватила котенка прямо из-под Пашкиной ноги.
— Так и знал, что это блохастое безобразие займет мое место в этом доме, — наблюдая за Верой, которая накладывала еду в кошачью миску, резюмировал Пашка.
Несмотря на легкую перебранку, более того — благодаря ей, все трое чувствовали себя прекрасно. А Таня даже решила извиниться перед бабушкой. Ну не то чтобы извиниться… Просто поговорить. В общем, вечер удался. Вера даже подумала, что быть свекровью не так уж и страшно.
