гаишников не видел – они нам вслед так увлеченно пялились…
– Расслабься, Виталя, – хлопнул его Денис по плечу. – Тебе-то какая печаль? У вас вон в Лондоне все по встречке ездят – и ничего, – загоготал, довольный своим остроумием. – Да не бери в голову, номер этой тачки неприкасаем. Отец, конечно, голову открутит, но мы ее на место вернем, не такой уж он и строгий. А вы там как, парни? Не укачало? – он повернул голову.
На заднем сиденье прохлаждались еще трое: того же возраста, когда-то вся компания обучалась в одном классе. Ныне оперились, повзрослели, улетели из гнезда, но собирались каждое лето, старались в меру возможностей ударно проводить время. У Кирилла отец председательствовал в городском Совете народных депутатов. У Толяна мать рулила местным «Потребнадзором». А у Богдана «предок» был и вовсе крут – трудился главным городским налоговиком, в связи с чем у Богдана имелась своя собственная трехкомнатная квартира с видом на набережную, которой он мог пользоваться лишь дважды в год, поскольку грыз гранит науки в Санкт-Петербурге.
– Мы-то в порядке, Денис, – проворчал Богдан. – А ты все такой же шибанутый. Скука зверская в этом городе, парни, лучше бы я в Андалусию поехал с Катькой. В центре еще туда-сюда, а вот по окраинам… Скажи, те трущобы, по которым ты нас экстремально прокатил, – там что, десант мародеров и вандалов высаживался?
– Не поверишь, во Вшивой Яме даже люди живут, – засмеялся Денис.
– Живые? – изумился товарищ.
– Нет, мертвые живут… – фыркнул белобрысый, смешливый, с вихром на макушке Толян.
Похохатывая, молодежь выбиралась из машины, потягивались, озирались. От них ощутимо несло пивом, но до «нужной» кондиции они еще не добрались. Широкоплечий Кирилл и скуластый Богдан извлекали из салона упаковки «Будвайзера» и «Хайнекена», бросали в песок. Солнце клонилось к закату, но зной не спадал. Начало лета в Качалове выдалось идеальным – дожди моросили ночью, а днем светило солнышко, приятный ветерок освежал кожу. Синоптики обещали в ближайшем будущем циклон с похолоданием и дождями, но думать об этом не хотелось. Песчаный пляж полого спускался к Лебединому озеру – самому большому из местных «великих озер». Солнечные зайчики плясали по спокойной воде. Окрестности озера украшали рослые корабельные сосны, по бокам от пляжа берега были обрывисты, красиво сползали в воду, деревья теснились на обрывах. На северном берегу все земли были распроданы, а те, что остались, стоили таких баснословных денег, что проще было купить виллу на Французской Ривьере.
Отдыхающих было немного, все-таки рабочий день, а большинство российских граждан по-прежнему имеют привычку где-то трудиться. На весь обширный пляж – не больше двадцати человек в купальниках. Парни расположились вокруг машины, попивали пиво. Разделись до плавок, выстроились цепью и дружно помочились в воду – при этом по рядам отдыхающих пронесся глухой ропот. Кирилл с Денисом сплавали на середину, вернулись, шуганув у берега какую-то пузатую мелочь – ничего интересного. Покрасовались бицепсами перед девчонками, чьи мордашки могли бы быть и посимпатичнее, – девчонки стыдливо отворачивались. Хряпнули еще по бутылочке – стало неплохо. Поднялся щуплый паренек, загорающий в компании худосочной девицы, подошел, испытывая отчаянный дискомфорт.
– Парни, вы бы, это самое… – он смущался, как на первом свидании. – У вас музон в машине орет, как обдолбанный… убавили бы, что ли, а то ведь отдыхаем…
– Ой, а мы не отдыхаем? – изумился Толян.
– Мячик пришел, – захохотал Кирилл, подмигнул заходящему со спины Денису и что есть силы толкнул паренька. Тот полетел, как ядро из пушки, даже охнуть не успел. И прямо в объятия Денису, который оттолкнул от себя паренька, и тот засеменил, махая руками, стараясь не упасть, обратно к Кириллу.
– Ни фига себе бумеранг… – изумился Кирилл и сделал бедолаге подножку. Парень покатился по песку под «бурные и продолжительные аплодисменты». Поднялся весь красный, как помидор, сгорая от стыда, сжал непроизвольно кулаки, а когда вся компания хором загоготала, поник, разжал пальцы.
– Вы что творите, твари? – возмущенно воскликнула худосочная девица, поднимаясь с тряпки.
– Ой, наша баба-яга, кажется, против, – заулыбался Денис и медленно, эффектно поигрывая мускулатурой, отправился к девице.
По мере того как он подходил, девушка бледнела, личико обрастало морщинками, делалось предельно некрасивым. Он не стал унижать ее физически, поскольку считал себя настоящим мужчиной, знающим, как вести себя с дамами (особенно при свидетелях), нагнулся и принялся что-то вкрадчиво говорить ей на ухо. Девушка перестала бледнеть, ее впалые щеки и кончики ушей подернул румянец. Отвисла нижняя челюсть, а в глазах заблестели слезы. Закончив проникновенный, демонстративно учтивый монолог, Денис подмигнул девушке. Та засуетилась, глотая слезы, принялась складывать покрывало, подхватила пляжную сумку, сунула ноги в шлепанцы и широким шагом засеменила прочь.
– Женя, постой… Женя, подожди… – отчаянно взвыл ее опозоренный спутник и по широкой дуге, чтобы снова не стать «бумерангом», побежал за девушкой.
– Вот ублюдки… – дернулся загорелый парень лет восемнадцати, откладывая телефон с раскрытой игрушкой.
– Мишка, не лезь, только хуже сделаешь, – остановил его товарищ. – Ты знаешь, кто это такие? – и принялся что-то лихорадочно бубнить, пугливо поглядывая на компанию. Парень сплюнул, отвернулся.
Самые «неустойчивые» покидали пляж, предпочитая отправиться домой или поменять место отдыха. А «золотая молодежь» выпила еще по бутылочке, включила музыку на полную громкость. Толян и Богдан, взбодренные алкоголем, плыли наперегонки на другую сторону озера. Удалые матерки разносились по воде. Кирилл от скуки принялся разговаривать с малолетними девчонками – те посматривали на него пугливо, натянуто улыбались. Денис, раскинув руки, лежал на песке, впитывал последние капли ультрафиолета.
– Держи, это предпоследняя, – бросил рядом с ним упаковку пива долговязый Виталя и бухнулся рядом. – Ох, тоска зеленая, надоело все… Слушай, Денис, а что творится в городе, не знаешь? Напряженно как-то было утром, не заметил?
– А мне по фиг, приятель… – лениво пробормотал Денис, приоткрывая один глаз. – Копы кого-то ловят, отец на нервах, дома почти не появляется – вон матушку с охраной к тетке сплавил… Нам-то какое дело? Флаг им в руки, пусть работают. А нам акула-каракула нипочем. Мы молодые, сильные, здоровые, и имя нам легион… Открой-ка пивасик, будь другом.
Когда он очнулся, солнце уже село, подкрадывались сумерки. В двух шагах колыхалась водная гладь, ветерок расчерчивал воду мелкой рябью. Он сел, почесал затылок, надо же так отрубиться. Глянул на часы, спохватился, позвонил отцу: дескать, все в порядке, батя, сиеста затянулась, скоро дома буду. Но домой, как ни странно, не хотелось – после сна он чувствовал прилив сил, потянуло на подвиги. Народ с пляжа практически разбрелся, только под обрывом дрых какой-то алкаш, умудрившийся по мере отдыха высосать бутылку водки. Неинтересно…
– Очнулся, вставай, заспанец, – прокомментировал его пробуждение Кирилл. Товарищи тесным кружком резались в подкидного, матерно комментировали выпавшие карты – будущая элита государства, мля… Кажется, за пивом съездили (кто разрешил брать машину?) – в траве валялись свежие упаковки надоевшего «Будвайзера».
– Что-то не хочется домой, – зевнув, сообщил Денис, вскрыл бутылку и высосал в один присест. Швырнул в ближайший валун, сказал «Йес!», когда бутылка разбилась вдребезги, и осколки разлетелись по пляжу.
– Ну, вот, сиди теперь во всем этом, – всплеснул руками Виталя. – Ты головой-то думай, Дениска.
– Так поехали отсюда! – провозгласил Денис. – Метнемся на соседнее озеро, посмотрим, что да как, а если уж совсем тоска заест, поедем к Богдану на хату – все равно пустует. Девчонок подцепим, покажем им дрозда. А ну, грузись в машину, «золотая молодежь»!
До соседнего Ванькиного озера доехали минут за пятнадцать по лесной дороге. Береговая полоса у этого чуда природы была изрезана не хуже, чем у норвежского фьорда. Обрывистые скалы громоздились у воды, кое-где отступали, и на берег выбирались пушистые ели и молодцеватые сосны. Дорога петляла мимо живописных бухт, заваленных камнями. Людей здесь было мало – лишь пару раз отметили припаркованные машины и палатки у воды. Вставали, вслушивались, морщились, различая многоголосую мужскую речь и звон посуды, ехали дальше. Промелькнул овраг, сползающий пастью в воду, утлые мостки. Два скалистых
