пришел к тебе… И овладел тобою…», — подумал де Немюр. Но нет. Он дал себе твердое слово — никогда не напоминать ни себе, ни Доминик о том, что пережили они оба в Шиноне. Шинона не было! Этот ужас остался в прошлом. И замок Бланш… и Рауль де Ноайль… Если даже Доминик и отдалась Раулю, — она сделала это, потому что де Ноайль наверняка угрожал ей, что будет пытать и мучить Робера… и она согласилась, чтобы попытаться спасти своего мужа. Имеет ли право де Немюр упрекать теперь жену за это? Нет, конечно, нет!
…Но этот ребенок! Это дитя… Тогда, в Шиноне, когда Робер говорил с женой в подземелье и велел ей бежать, он был почти уверен, что Доминик уже беременна… Что же сейчас заставляет его сомневаться?.. «Это мой ребенок! Мой! Рауль здесь не при чем!.. Я не буду думать о Рауле… Эта тварь мертва! О Боже!.. Дай мне силы забыть! — повторил он несколько раз про себя. — И Доминик… Она лишь моя! Она никому кроме меня не принадлежала!»
Он обнял жену и поцеловал. Она страстно ответила на его поцелуй. Его губы приникли к шее молодой женщины; руки расстегнули на ней колет и рубашку и сжали грудь Доминик, выгнувшейся навстречу пальцам мужа…
Они занимались любовью долго и неторопливо; день клонился к вечеру, и тени удлинились. Становилось прохладно.
— Нам пора возвращаться домой, любовь моя, — шепнул герцог жене.
— Робер… Нам нужно еще поговорить… О Шиноне.
Он встал, застегивая камизу и молча глядя на Доминик.
— И о Рауле. Я должна сказать тебе…
— Не продолжай! — вдруг почти яростно крикнул он.
— Робер! — Его реакция встревожила и чуть ли не напугала ее. — Мы должны обсудить это!
— Нет! Я не хочу ничего слышать! Доминик! Никогда… Никогда не говори мне о Шиноне … И о Рауле де Ноайле! Их нет! Их не существует!
— Робер… — умоляюще прошептала Дом. — Давай я тебе все объясню… Ты обязан меня выслушать!
— Мы уезжаем, — его лицо окаменело. — Уже темнеет. Доминик!.. Знай — я люблю тебя. И буду любить ребенка, которого ты ждешь. Но давай договоримся раз и навсегда об одном — никогда не вспоминать о Шиноне… и о де Ноайле! Мы забудем о них. Мы сотрем их из памяти. Навсегда!
…Уже почти в полной темноте они подъезжали к замку Немюр-сюр-Сен. Тускло, сквозь откуда-то набежавшие облака, светил молодой месяц. Завтра предстояла длинная дорога на юг, в теплый цветущий Лангедок. Что ждало их там?
Доминик надеялась, что только хорошее. Этот край был ее родиной. И ей страстно хотелось вновь очутиться там. Она положила руку на свой живот. Неужели через семь месяцев у нее будет ребенок? Сын… Или дочь… Она надеялась, что сын. Бертран… Их с Робером первенец!
Доминик улыбнулась. Возможно, Робер все-таки прав. И о Шиноне надо забыть. Сейчас самое главное — их дитя! Оно родится — и все будет хорошо. Впереди ее и Робера ждут лишь счастье и любовь… Любовь на всю жизнь!
Примечания
1
Катары — христианское религиозное движение в Западной Европе в XI–XIV веках, которое преследовалось Папой, королем и инквизицией в период так называемых Альбигойских войн.
2
Симон де Монфор — реальный исторический персонаж, граф Тулузский, во времена Альбигойских войн печально прославившийся своей страшной жестокостью и заслуживший жгучую ненависть жителей Окситании. Погиб за пять лет до описываемых событий. Автор извиняется за это намеренное историческое несоответствие.
3
mon Droit de cuissage — право первой ночи,
4
Окситания — область, включающая юг Франции (Прованс, Дром-Вивере, Овернь, Лимузен, Гиень, Гасконь и Лангедок), часть Испании и Италии, где говорят на окситанском языке.
5
Лютеция — древнее название Парижа.
6
Сервы — (от лат. servus — раб) — в средневековой Западной Европе категория феодально-зависимых крестьян, наиболее ограниченных в правах: в переходе из одной сеньории в другую, отчуждении земель, наследовании имущества, свободе брака и др.
7
Туаз — (фр.
8
