была выдвинута, до нее раненый лейтенант, скатившись с койки, добирался ползком. А потом выстрелил себе в рот.
– Не знал я, вашбродь, что у него в белье еще один пистолет-то был, – размазывал кулаком по щекам слезы вестовой. – Не доглядел, простите великодушно. Они проснулись, говорят, что-то плохо мне, сбегай- ка, братец, за лекарем… Я до конца коридора добежать не успел, слышу – ба-бах!.. Я от барина за весь поход слова худого не слыхал…
– Ненюков считался лучшим артиллерийским офицером на «Цесаревиче», – проговорил Дараган. – Образцовый специалист.
Лейтенанта Ненюкова похоронили в море, не доходя до Владивостока. По настоянию Ключевского записали – погиб на боевом посту при исполнении служебных обязанностей…
На рассвете 1 августа 1904 года русские корабли пришли во Владивосток, бросив якоря в бухте Золотой Рог. Получили известие – 30 июля в Петербурге с бастионов Петропавловской крепости прозвучал артиллерийский салют в сто один выстрел. У царствующего императора родился долгожданный наследник! Суда украсились праздничными флагами. Командам выдали винные порции сразу по двум поводам: в честь победы над врагом в Желтом море и по случаю рождения цесаревича.
– Это добрая примета, – говорили матросы и офицеры, сходившие с боевых кораблей после долгих месяцев похода на родную землю.
40
После сражения в Желтом море на всем дальневосточном театре военных действий на несколько дней наступила гробовая тишина. Одним своим появлением во Владивостоке русские броненосцы полностью парализовали все морские перевозки противника в Японском море. После полученного удара отстаивались в Сасебе основные силы флота Микадо. Состояние их на тот момент было близким к шоковому. В полной растерянности пребывал на островах Эллиот отряд адмирала Катаоки вместе со все еще огромным по численности минным флотом. Никаких приказов Катаока не получал. Казалось, о нем забыли. Его суда даже прекратили патрулирование Печилийского залива. Впервые за последние полгода смолкли орудийный грохот и винтовочная трескотня на сухопутном фронте Порт-Артура. Под Ляояном засела на своих заранее оборудованных рубежах Маньчжурская армия Куропаткина. Перед ней широким фронтом растянулись дивизии маршала Ойямы. Вечерами над линией фронта только и было слышно, как стучат котелками солдаты, уплетая на одной стороне кашу, на другой – рис.
3 августа в Порт-Артур под белым флагом явился уже хорошо знакомый всем майор Ямооки. Он передал от командующего японской осадной армией генерала Ноги пакет на имя начальника Квантунского укрепленного района генерал-лейтенанта Стесселя. Все утро лил дождь, и Ямооки усердно извинялся перед выехавшими ему навстречу русскими офицерами за беспокойство, причиненное в такую скверную погоду.
– Оригиналы! – ухмыльнулся генерал Стессель, прочитав содержимое пакета. В японском послании было предложение о немедленной капитуляции. – Умнее придумать не могли!
Стессель велел японцам ничего не писать, а попросту нарисовать им кукиш. Начальнику штаба полковнику Рейсу было чрезвычайно неловко вечером вручать Ямооке в условленном месте ответ своего генерала. Впрочем, ответ был запечатан, Ямооки раскланялся с неизменной вежливостью, а Рейс поспешил обратно в наше расположение.
Тем же вечером, пользуясь установившимся перемирием, Стессель объезжал сухопутный фронт обороны крепости. Рассказывал о японском предложении и своем ответе. На фронтах и позициях воодушевленно кричали «ура» и заверяли генерала, что не сдадут Артур ни при каких обстоятельствах.
На рассвете 4 августа японцы открыли по Порт-Артуру ураганный артиллерийский огонь. Плотность его была чудовищной, невиданной за всю осаду. Русские траншеи первой линии буквально сровняло с землей. После массированной артиллерийской подготовки японская пехота пошла на штурм занимавшей господствующее положение над городом горы Высокой. В первый день очередного японского штурма защитниками Высокой было отбито восемь отчаянных атак противника. На второй день только до обеда – пятнадцать. За два дня японцы выпустили по горе до полутора тысяч снарядов из одних лишь тяжелых одиннадцатидюймовых осадных орудий. Попадания более мелких калибров не поддавались подсчету. Русские укрепления были перепаханы и завалены сотнями трупов, многих засыпало в обрушившихся блиндажах и крытых переходах. Склоны Высокой буквально валом устилали погибшие японские пехотинцы. Их были тысячи. Убитых никто не убирал. Много раз дело доходило до рукопашных схваток, причем японцы хватались за русские штыки прямо голыми руками. Передовые позиции неоднократно переходили из рук в руки. Но пока гора Высокая держалась.
5 августа после обеда на штурм двинулся трехтысячный отряд генерал-майора Накамуры. Он был сформирован из добровольцев его бригады, по большей части патриотически настроенных японских студентов. Они решили кровью смыть позор присланного недавно под Порт-Артур полка японских резервистов, отказавшегося идти в очередную самоубийственную атаку. Отряд носил название «победа или смерть». Все содержание семей бойцов отряда заранее брало на себя японское правительство. Смолкла неприятельская артиллерия. Издалека плотными шеренгами в абсолютной тишине, прикрываясь большими металлическими щитами, пошли вперед японские добровольцы. Их величественное и грозное шествие обороняющиеся наблюдали со своих позиций минут десять. Потом решили, что видели достаточно. Беглый огонь шрапнелью открыла русская артиллерия. Японские шеренги потонули в сплошной череде разрывов. Когда огонь смолк и дым рассеялся, в наступившей снова тишине обе стороны увидели поле, сплошь усеянное воронками, исковерканными щитами и разорванными на части телами японских добровольцев. Трехтысячный отряд полег до единого человека вместе со своим генералом.
– Красиво! – сказали, отстрелявшись, русские артиллеристы. – Но напрасно.
Через полчаса по Высокой опять принялась долбить японская артиллерия. Пехота Микадо полезла на гору в семнадцатую за этот день атаку.
Одновременно с действиями на Западном фронте обороны крепости противник повел наступление против другой нашей ключевой позиции – Большого Орлиного гнезда. Эта позиция находилась на восточном участке и там играла ту же роль, что и гора Высокая. На Орлиное гнездо 5 августа одна за другой также обрушились массированные японские атаки.
Вопреки ожиданиям, бои не прекратились и с наступлением ночи. В кромешной темноте лязгали друг о друга штыки винтовок, обезумевшие противники рубились саблями и шашками, душили врага голыми руками. Над Высокой и Большим Орлиным гнездом ружейная трескотня почти смолкла. В монотонном шуме яростной рукопашной схватки раздавались только одиночные выстрелы. А с севера, выступая из мрака, подходили и подходили плотными шеренгами все новые японские батальоны, с ходу вступая в бой. С юга из города потекли по расходящимся направлениям тонкие ручейки русских подкреплений: несколько стрелковых и морских рот, полурота пограничной стражи, спешенная казачья сотня, телефонная команда, маленькие отряды, составленные из тыловых подразделений и вспомогательных частей.
К утру 6 августа генералу Стесселю доложили: в ходе ожесточенных боев японцами захвачена гора Высокая на западе и Большое Орлиное гнездо на востоке. Весь Порт-Артур до самого моря стал виден противнику как на ладони. Неприятель теперь имеет возможность вести прицельный огонь по любой точке нашего расположения. При отражении японских атак погиб со своим штабом начальник 7-й восточносибирской стрелковой дивизии генерал Кондратенко. Нами потеряно много орудий и пулеметов. Большая убыль в личном составе, особенно много выбито офицеров. На данный момент снимаются силы с неатакованных участков фронта и перегруппировываются для проведения контратак с целью вернуть господствующие высоты. По согласованию с морским командованием практически все чины флота переведены с оставшихся кораблей на берег. Спешно формируются новые морские роты. Проредили тылы и госпитали. Раздали оружие выздоравливающим и легкораненым.
Выслушав, Стессель угрюмо помолчал. Собрал кулак в кукиш, задумчиво покрутил им у себя перед носом. Приказал срочно собрать военный совет. К японцам выслали парламентеров с просьбой о прекращении огня.
Через некоторое время над Порт-Артуром установилась тревожно-выжидательная тишина. Вопреки мнениям большинства членов совета, считавшим, что крепость еще не исчерпала всех своих возможностей обороняться, генерал Стессель объявил о своем решении – капитулируем. На лицах генералов и офицеров застыла растерянность:
