пока к местам сбора довольно вяло. Но по всему уже чувствовалось, что грядет что-то очень важное — или хорошее, или плохое. Размеренная, рутинная жизнь уступала место жизни, наполненной событиями. Стабильная, привычная обстановка потихоньку сдавала свои позиции.
Ему страшно хотелось увидеться с Терри. Выскочив из метро на «Дилэнси-стрит», он тут же включил телефон. Тот, пискнув и настроившись на спутники, сообщил, что до пункта оставалось еще около полумили на север. Роберт зашагал по Эссекс-стрит.
Приближаясь к Хьюстону, он на минуту поднял глаза на огромные куранты, висевшие на стене водокачки. Его поразило, что порядок цифр был безбожно нарушен: 12, 4, 9, 6… Зажмурившись на мгновение и вновь открыв глаза, он увидел, что ничего не изменилось.
Когда он оказался в юго-западном углу Томпкинс-сквер-парка, телефон сообщил, что он находится в непосредственной близости от объекта. Роберт принялся озираться. Терри нигде не было видно. Часы показывали без пяти минут одиннадцать. Он растерянно переминался на месте с ноги на ногу.
Где же ее, черт, носит? Она же обещала!..
Наконец ему надоело ждать у моря погоды, и он вступил на территорию парка. У расставленных прямо на улице шахматных столиков сгрудились полдюжины игроков. Один из них громко говорил по- испански. Никто не играл. Роберт присел у свободного столика и стал ждать, сам не зная чего.
Он по-прежнему чувствовал себя превосходно, каждая клеточка его организма живо помнила о том неземном блаженстве, которое он испытал накануне в объятиях Терри. Достаточно было прикрыть на минутку глаза, как перед его мысленным взором тут же вставали супер эротические картинки вчерашнего дня.
Он глянул на экранчик пискнувшего телефона: «Включена навигация. Погрешность — 75 футов».
Вдруг кто-то присел за столик у него за спиной.
— Не оборачивайся, Роберт, — услышал он знакомый мужской голос. — Нам пришла пора поговорить.
— Адам?!
— Не оборачивайся, я сказал.
— Какого черта?!
— Это святое место. Памятник людским страданиям. Ты знал об этом? Из года в год на протяжении как минимум веков — только бездомные, отчаяние, боль утраченных надежд и веры. Впрочем, не все так мрачно. Видал этот парк и хорошие денечки. Особенно если знать, где искать.
— Где Терри?
— О ней мы еще поговорим, не переживай.
— У тебя все хорошо?
— Нет, дружище, у меня все плохо. Все очень и очень плохо.
— Что происходит?
— Ты меня спасаешь, если не ошибаюсь. Очень рассчитываю на тебя.
Роберт попытался обернуться, но его грубо схватили за плечо.
— Не дергайся, я же просил. Очень прошу.
— Я не понимаю, что происходит, Адам.
— Не привлекай к себе чужое внимание. Делай вид, что радуешься жизни, подставляя лицо солнечным лучам. Говори тихо. Резких движений избегай. Скоро я тебя отпущу, а пока расслабься и немного передохни.
Роберт скрежетнул зубами от злости.
— Ты спросил, все ли у меня хорошо. Я в опасности, Роберт, в большой опасности. Но не только я — мы все. Ты начал свою партию, и тебе нужно будет доиграть ее до конца. Обратной дороги нет.
— Я…
— Погоди. Игра, в которую мы все так или иначе вовлечены, очень серьезная. Она ведется не на жизнь, а на смерть. Меня заставили войти в нее. У меня не было выбора.
— Заставили?
Адам издал сардонический смешок.
— Заставили — это еще мягко сказано. На меня навалились с такой силой, что я света белого невзвидел. А белый свет — это так красиво.
— Неужели ты не можешь куда-нибудь слинять?
— Нет, от этого не убежишь.
— Я хочу тебе помочь.
— Спасибо, дружище. Ты всегда был особенным человеком, Роберт. Даже когда казался банальным. Ты честен, прям и решителен. При этом ты даже не догадываешься о силе, которая заключена в тебе. Ты не знаешь о себе самом ровным счетом ничего. Помнишь ту ночь пожара, когда ты спас нас с Кэтрин? С тех самых пор мы повязаны одной веревочкой, и крепко — нравится тебе это или нет.
— Каким образом повязаны? Что именно ты имеешь в виду?
— Объясню. Представь себе двух сестер-двойняшек, в поведении которых наблюдается одна прелюбопытная особенность: обе носят только либо черное, либо белое, но никогда не надевают одновременно одежду одного и того же цвета. И делают это не специально, просто у них так получается. И как бы далеко они друг от друга ни находились, расстояние никак не влияет на эту их особенность — прямо телепатия. Ученые даже изобрели этому какое-то научное определение.
— Припоминаю, что о чем-то подобном говорил Эйнштейн и добавлял, что не верит в существование такой невидимой связи между близнецами, ибо ей нет научного объяснения. Знаешь, Адам, я склонен согласиться с Эйнштейном.
— Этому феномену как раз есть научное объяснение. В лабораториях проводятся соответствующие опыты с фотонами. Первый эксперимент, если мне не изменяет память, состоялся в Париже тридцать лет назад. Правда, исследовались не цвета, а закономерности движения. Но мы не будем сейчас углубляться в это. Я просто хотел подчеркнуть, что между нами возникла особая связь.
— Между кем конкретно?
— Тобой, мной, Кэтрин и Терри.
— А Терри тут при чем?
— Мы втроем оказались повязаны этой невидимой нитью с того ужасного вечера в Кембридже, а Терри присоединилась к нам в День Великого затмения.
— Как эта связь проявляется?
— Мысли и поступки одного сказываются на всех остальных. Подумай об этом, а потом ответь на звонок.
Роберт устало сомкнул глаза, вновь пытаясь обуздать проснувшийся в его душе страх. Он не понял практически ничего из того, что сказал ему Адам. Телефон долго надрывался в кармане, прежде чем Роберт наконец снял трубку.
— Роберт? Ты заснул, что ли?
Это снова был Адам. Роберт резко крутанулся на табуретке и не увидел за собой никого.
— Адам, куда ты провалился?
— Просто ушел. Встал и ушел. У тебя уже есть на руках новая загадка?
— Нет.
— Роберт…
— Теперь ты погоди! Ты ходил к Лоуренсу Хенкоту в ту ночь, когда тот застрелился?
— Да.
— А как вы с ним познакомились?
— Послушай, давай не будем сейчас об этом.
— Нет уж, давай будем! Или я просто плюну на все и пойду домой.
— Ты не пойдешь домой.
— Увидишь.
В трубке повисла пауза. Роберт мгновенно испугался. Неужели Адам отключился?
— Мне необходимо было повидаться с ним, — наконец раздался в трубке глухой голос. — Меня заставили.
