Губы у него задрожали.
— Нет… Черт, нет, нет, нет!
Первые демонстранты, которые с ним уже поравнялись, шарахнулись в сторону. Вся сила, которую он почерпнул до того, двигаясь по предназначенному ему Пути, готова была вырваться наружу. Ему страшно захотелось схватить Адама и бить его затылком о мостовую до тех пор, пока череп не хрустнет. А Кэтрин… И она еще смела бить его по лицу!
Роберт тяжело дышал, пытаясь успокоиться. Пелена ярости сползла с его глаз, и он вдруг отчетливо понял, что Кэтрин в опасности. Адам не тот человек, на которого сейчас можно было положиться. Адам балансировал на грани и все больше уступал напору Йуну, если уже не уступил окончательно. Неужели Кэтрин не догадывается об этом, не видит этого?
А может быть, Йуну оказывают давление и на нее? Может быть, она, как и Адам, вот-вот выступит на их стороне?..
Вдруг Роберт вздрогнул, испытав неприятное чувство, будто кто-то невидимый, но не бестелесный прошел сквозь него и застрял внутри, осторожно дотронулся до его сердца, сознания холодным пинцетом. Он вновь на мгновение увидел Око — безжалостное, неумолимое и прекрасное. Господи! Да оно же пытается напитаться от него яростью и болью, обидой и возмущением!
Глаза Роберта заметались, пока неожиданно для него самого не уперлись в электронные часы, висевшие на стене дома, выходившего окнами на юго-восточную оконечность парка. Четыре цифры. Правая отсчитывала секунды, левая — часы. Едва взгляд Роберта упал на них, как цифры стали меняться с одинаковой, все возраставшей скоростью.
Время бежит все быстрее и быстрее.
Он чувствовал, что в этот момент прощупывавшие его сознание Йуну пытались что-то сказать ему, но он не слышал, не хотел слышать, в ушах его стоял звон, а остекленевший взгляд уперся в мелькающие цифры.
Затем они на мгновение замерли, а потом вдруг медленно, будто метроном, принялись за обратный отсчет: 6… 5… 4… 3… 2… 1…
На нуле часы взорвались снопом искр и кривой голубоватой молнией. Манифестанты, проходившие под ними, истошно завопили и, схватившись руками за головы, заметались в толпе. Запах сгоревшей проводки долетел даже до Роберта.
«Тебе все равно не остановить нас…» — эти слова, никем конкретно не произнесенные, отпечатались у него в мозгу намертво.
Не спуская глаз со сгоревшей электроники, Роберт мобилизовал все внутренние силы и попытался вытеснить чужака, засевшего в его сознании: «Уходи, уходи, уходи…»
И тот ушел. Роберт почувствовал этот момент и наконец смог сдвинуться с места. Он добрел до ближайшей скамейки и тяжело повалился на нее, весь истекая потом.
Тем временем организаторы митинга при помощи мегафонов пытались успокоить толпу:
— Друзья, это всего лишь короткое замыкание! Призываем всех сохранять спокойствие и организованность! Всего лишь короткое замыкание!
Роберт поднял глаза и увидел две полицейские машины, подрулившие к дому, на стене которого взорвались часы.
Ему необходимо двигаться дальше. Ему необходимо черпать новые силы. Только так он сможет и впредь противостоять неведомому Злу. Только так он сможет спастись. Не чувствуя своих рук, он достал из кармана листок бумаги, переданный Терри, и пробежал глазами написанное:
Толпа хлынула в парк. Мимо Роберта проплыли в воздухе несколько одинаковых транспарантов, сошедших явно с одного типографского станка: «Буш снова врет! Кто теперь умрет?» Сотни и сотни людей во всю силу своих легких дудели в дудки и размахивали американскими флагами. По бокам толпу оттесняли в парк полиция и национальная гвардия. Роберт равнодушно скользил взглядом по головам людей, пытаясь отвлечься от этого бедлама и сосредоточиться на своих мыслях. Но ему было очень сложно. Народу слишком много. Разве тут разберешься? Какой там, к черту, тайник можно отыскать в такой толчее?
Он попытался пробиться через толпу к северному выходу из парка, но это оказалось физически невозможно. Действуя локтями, он смог наконец протолкаться назад к скамейкам, перемахнуть через них и оказаться на игровой площадке, которая пользовалась большой популярностью у подростков- скейтбордистов. Здесь тоже было много народу, но по крайней мере не столько, сколько на главной аллее. Толкаясь без всякой цели среди людей, он вдруг опустил глаза и увидел некий рисунок, выбитый на асфальте. Он был огромен, и рассмотреть его весь не представлялось возможным — Роберт видел лишь отдельные фрагменты. Он стал проталкиваться влево, где рисунок, судя по всему, начинался. Его пихали, но он не обращал внимания. Ему наступали на ноги, но он лишь молча морщился, не спуская сосредоточенного взгляда с таинственных линий.
«Изгибы как изъяны — спираль, а не тропа», — бормотал он про себя.
Вдруг его осенило! Господи, ну конечно! Он же бродил по нарисованному лабиринту, который зелено-желто-красной змеей закручивался куда-то в центр игровой площадки. Расталкивая митингующих, Роберт медленно двинулся вдоль рисунка, изо всех сил стараясь не сбиться с пути. В какой-то момент он увлекся настолько, что толпа как будто перестала для него существовать. Его пихали, на него огрызались, но он ни на что не обращал внимания и упрямо шел вперед, повторяя все повороты лабиринта.
Наконец он дошел до самого центра — головы этой гигантской змеи с раздвоенным красным языком — и впервые поднял глаза. Прямо перед ним высился павильон из серого камня, напоминавший общественную уборную. Из его трубы на крыше валил белый пар. Справа и слева от него были расположены детские игровые площадки, а по центру возвышалась резная арка.
Душа к душе стремится
За новый поворот,
Там, где дымок курится
У мудрости ворот.
Роберт стал проталкиваться к павильону, но почти сразу же понял, что толпа вновь заволновалась. Впереди раздался громкий хлопок и какие-то дикие крики. Народ повалил назад. Роберта тоже подхватило было этой волной, но он решил не сдаваться. В какой-то момент он увидел в толпе высокого светловолосого мужчину, который смотрел прямо на него и улыбался. В следующее мгновение толпа опрокинула Роберта, и сразу несколько башмаков придавили его к земле.
— Полицейского убили! Убили полицейского!
— Прекратить панику! Сохраняйте спокойствие!
— У него пистолет! Вы видели? У него пистолет!
— Это просто петарда! Успокойтесь! Это была обыкновенная петарда!
— Куда ты лезешь, урод?! Ты что, не видишь — здесь же дети!
— Толкните же его кто-нибудь! Как следует! Чтобы не напирал!
