будущем, а о настоящем. О нашем настоящем. Я хочу быть с тобой. ты тоже этого хочешь, я это вижу.
— Я боюсь, — пришлось признаться мне.
— Чего именно ты боишься?
— Ошибиться вновь. Мне страшно, что новые отношения могут оказаться еще хуже, чем старые. Я боюсь, что вновь буду страдать. Я этого не хочу.
— Все ошибаются. Если всего бояться, то лучше сидеть дома и никуда не выходить. Жизнь это череда проб и ошибок. Однажды наступив на грабли, ты будешь обходить эту дорогу, но не знаешь, что окажется на другой. А там может оказаться тупик, из которого не сможешь выбраться. Благодаря своим ошибкам ты зарабатываешь опыт. Не ошибается лишь тот, кто не пробовал.
— Красиво говоришь, — улыбнулась я.
Такого Артема я еще не знаю. Учится вроде бы не на философа, а говорит про вещи, как настоящий философ. И самое интересное — нет в нем сейчас игривости, он серьезен, как никогда. Именно это для меня и было странно, я привыкла к Артему-раздолбаю.
— Но ты все равно боишься?
Я не стала отрицать. Пару предложений не уменьшат мои страхи. Я даже не знаю, что для этого надо сделать.
— Человек должен постоянно идти. Именно так он находит себя. Он ошибается, но вновь идет. Движение — жизнь, а останавливаясь, человек умирает. Ты тоже хочешь умереть?
— Не хочу, — напугалась я.
— Я знаю людей, которые из-за страхов спрятались в кокон. И страхи это разные. Кто-то боится потерь, кто-то боли, кто-то слез. Неважно чего они боятся, но закрывшись внутри себя, они медленно умирают. Ты боишься перебороть себя, но в таком случае ты никогда не будешь счастлива. Проведя в себе слишком долго, настанет такой момент, что вытащить тебя оттуда будет просто невозможно. Даже ты этого не сможешь. Ты умрешь окончательно.
— А ты живешь, значит? — разозлилась я на слова Артема. А больше всего меня бесило то, что он прав. Я закрываюсь в себе, боясь отношений и разочарований. — С твоим-то образом жизни. Это жизнь? Это движение, да?
— Я хотя бы пробую. Ошибаюсь и пробую опять. А ты, как страус — спрятала голову в песок и фальшиво улыбаешься, пытаясь доказать всему миру, что счастлива!
— А может я и правда счастлива.
— Да? — скептически усмехнулся Артем. — И чего же у тебя такого в жизни, что ты счастлива? Семья, подруга и учеба?
— Именно!
— Для своей подружки Карины и Максима ты лишняя. Неужели ты до старости будешь ходить за ними хвостиком, и смотреть на чужое счастье?
— Я не хожу за ними хвостиком! — воскликнула я, пытаясь удержать не прошеные слезы. Вот ведь сволочь по самому больному бьет!
— Неужели, смотря на друзей, тебе не хочется счастья?
Хочется! Еще как хочется! Но я боюсь! Боги, как же я боюсь!
— По глазам вижу, что хочешь. Неужели страх ошибиться так велик, что из-за него ты упустишь настоящее счастье, — мягко, обволакивающе, словно гель для душа говорил Артем.
Знаю, сравнение с гелем для душа — глупо, но именно это и пришло мне в голову.
— С чего ты взял, что именно ты мое счастье?
— Не попробовав, ты этого никогда не узнаешь, — философски заключил Шмелев. — Страх это не самый лучший советчик. Он делает людей несчастными. И ты несчастна. Ошибившись единожды, ты будешь бояться всегда. Он надевает шоры на глаза, и ты не видишь очевидных вещей.
— Я вижу, что ты бабник.
— Аня, я и сам это знаю, — рассеялся парень. — Но когда я сплю неделю с одной, ко второй не бегаю. Так что можно сказать, что я очень даже верный.
Артем встал с качелей и прошелся взад-вперед. Потом он сделал то, из-за чего мои мысли, словно испуганные пташки, улетели прочь. Он оперся руками на спинку качелей по обе стороны от меня. При этом его лицо оказалось в непозволительной близости от моего. Я чувствовала его дыхание. Такое горячее, что захотелось сбросить плед. Да и платье тоже! Боже, ну и мысли мне в голову лезут! Они разве с нормальными не разбежались?
— Я серьезно, Ань. Давай попробуем? — шепотом спросил Артем.
— А нынешние наши взаимоотношения, чем тебе не нравятся? — спросила я очередную глупость. Но надо заметить Артем нашел, что на нее ответить.
— Я хочу смотреть на тебя так, как сейчас, а не издалека. К тому же из аудитории ты редко выходишь. Я хочу делать вот так, — поцеловал меня в губы. Мало, но страстно, — всегда, а не на очередном детском свидании, с трудом мной выбитом. Я хочу быть с тобой. Что в этом непонятного?
— Все понятно, — кивнула я, внимательно смотря парню в голубые глаза. Что я там хотела найти — не знаю. Просто любовалась, слишком красивые они. Большие, чистого небесного цвета, обрамленные длинными серо-коричневыми ресницами. Никогда так близко его не видела.
— Но ты все равно боишься?
— Боюсь, — кивнула я.
— Ты еще такой ребенок! Я не понимаю, что я в тебе нашел, — начал заводиться Шмелев, отходя от меня. — Вокруг столько взрослых красивых девушек, а мне нужна маленькая, глупенькая девочка с комплексом неполноценности, которая боится отношений лишь потому, что у нее один раз не сложилось. Некоторые по десять раз ошибаются и не сдаются, а ты ошиблась раз.
Я упорно продолжала молчать, стараясь не заплакать. И как он так хорошо успел меня выучить?
Из дома доносилась громкая музыка, слышался визг девчонок и крики парней. Мне не было интересно, чем они там занимаются. Для меня мир сжался вокруг качелей и с каждой секундой становился все меньше и меньше. Я боялась, что сейчас он вообще зажмет меня в своих тисках.
Артем продолжал как-то истерично наматывать круги, кидая в меня злобные взгляды. Но ведь я не виновата, Тем! Почему ты меня не слышишь? Не понимаешь!
— Ты так и будешь молчать? — заорал Шмелев, грозно уставившись на меня.
Я попыталась сглотнуть ком, застрявший в горле, но у меня не вышло. Нужно попытаться ему объяснить все, но как?
— Аня! — потряс меня за плечи блондин. — Ты такая маленькая, такая глупая, у тебя заниженная самооценка, но я все равно хочу быть с тобой. Неужели я тебе так противен, что ты не можешь попробовать?
Тишина давила на нервы и выворачивала сердце на изнанку. С трудом найдя в себе силы, я посмотрела Артему в глаза.
— Тем, прости, я…
— Что ты? — вновь закричал парень, отпуская меня. — Ты боишься! Как я мог забыть?! Когда захочешь повзрослеть, обращайся. Но думаю, что к тому времени, я женюсь, обзаведусь детьми, состарюсь и сдохну.
Артем ушел, а я дала волю своим слезам. Маленькие соленые капельки одна за другой стекали по щекам, капая на теплый плед. Закрыв лицо руками, я разрыдалась еще сильней.
Ну почему я такая трусиха? Почему упускаю счастье? Словно ответом на мои вопросы перед глазами появилась картинка: мама с двумя маленькими детьми на руках стоит и смотрит на отца. Тот собрал вещи и направляется на выход, на ходу говоря маме, что ему осточертела такая жизнь, и он уходит. Мама плачет и просит его вернуться, но мужчина не обращает внимания на слезы маленьких детей и жены, хватает сумку и громко хлопает дверью.
На смену одной картинки приходит другая. Петькины глаза заволочены не зримой ревностью. Он хватает меня за руку и запихивает в машину. Садиться сам и разгоняется до огромной скорости… Тряхнув головой, отогнала картинку. Только мозг не желал успокаиваться и повторив слова Артема: 'Когда захочешь повзрослеть, обращайся. Но думаю, что к тому времени, я женюсь, обзаведусь детьми, состарюсь и сдохну.', начал показывать мне картины будущего.
