что я тебе сейчас ничего не скажу.
— Хронограф был похищен?
Маленький мальчик по имени Роберт энергично закивал.
— Твоей драгоценной кузиной Люси. Лично, — сказал мистер Уайт. — Я хорошо помню, как она сидела здесь в первый раз. Вид у неё был такой же неприкаянный, как сейчас у тебя.
— Люси — хорошая, — сказал Роберт. — Мне она нравится.
Для него было, в сущности, всё равно, видел он Люси вчера или два года назад. Такие уж они, эти привидения.
— Люси украла хронограф? Зачем он ей нужен?
— Зачем? Шизоидное расстройство личности потому что, — пробурчал доктор Уайт. — Скорее всего, дело в семье. Все эти бабы Монтроузы одна другой истеричней. А у Люси в придачу была ещё и недюжинная тяга к преступлениям.
— Доктор Уайт! — сказала миссис Дженкинс. — Это же неправда!
— Давайте-ка вы помолчите, а? — сказал мистер Уайт.
— Но если Люси украла хронограф, как он оказался тут? — спросила я.
— Да, действительно, как же? — доктор Уайт развязал жгут. — Есть ещё и второй хронограф, ты, хитрюга. Когда тебе последний раз делали прививку от столбняка?
— Не знаю. То есть, существует много хронографов?
— Нет, только два, — сказал доктор Уайт. — Так, от оспы у тебя прививки точно нет, — он похлопал меня по руке, что-то проверяя. — Хронические болезни? Аллергия на что-нибудь?
— Нет. А ещё у меня нет прививки от чумы. И от холеры. От оспы тоже, да, — я вспомнила о Джеймсе. — Существуют вообще прививки против оспы? Один мой друг, кажется, умер от этой болезни.
— Не думаю, — сказал доктор Уайт. — От неё давным-давно уже никто не умирал.
— А мой друг давным-давно и умер.
— Я-то думала, оспа — это другое название кори, — сказала миссис Дженкинс.
— Я-то думал, мы договорились, что вы молчите, миссис Дженкинс.
Миссис Дженкинс замолчала.
— Почему вы, собственно, такой неприветливый? — спросила я. — Ай!
— Это ж как комар укусил, совсем не больно, — сказал доктор Уайт.
— А что это вообще было?
— Тебе знать не обязательно.
Я вздохнула. Маленькое привидение Роберт вздохнуло за мной.
— Здесь всегда так? — спросила я его.
— По большей части да, — ответил Роберт.
— Он так не думает, — сказала миссис Дженкинс.
— Миссис Дженкинс!
— Ладно-ладно, я молчу.
— Так, для первого раза достаточно. До следующей нашей встречи я сделаю необходимые анализы. А твоя дорогая мамаша пускай пороется в закромах и принесёт мне медицинскую карточку и справку о прививках.
— Я никогда не болела. А что, у меня теперь есть прививка от чумы?
— Нет. Я же сказал, это всё равно мартышкин труд. Продержится такая прививка полгода, не больше, а побочные эффекты могут быть хуже некуда. Слушайтесь меня, тогда в чумной год не попадёшь. Можешь одеваться. Миссис Дженкинс отведёт тебя наверх к остальным. Я догоню вас через минуту.
Миссис Дженкинс поднялась со стула.
— Пойдём, Гвендолин. Ты наверняка успела проголодаться. У миссис Мэллори сегодня жаркое из говядины и спаржа. Пальчики оближешь.
Я вдруг почувствовала, как сильно проголодалась. От одной мысли о жарком и спарже прямо слюнки текли. Хотя обычно я от такой еды не в восторге.
— Знаешь, наш доктор на самом деле очень добродушный человек, — сказала миссис Дженкинс, поднимаясь по ступенькам. — Но ему сложно даются хорошие манеры.
— Да уж, я заметила.
— Раньше он был совсем другим человеком. Весёлым, жизнерадостным. Он, правда, всегда носил эти жутчайшие чёрные пиджаки, но раньше, по крайней мере, он повязывал пёстрые галстуки. Пока не умер его сын… Просто ужас, такая трагедия. После этого доктора как подменили.
— Роберт.
— Да-да, малыша звали Роберт, — подтвердила миссис Дженкинс. — Тебе мистер Джордж рассказал?
— Нет.
— Такой был прелестный ребёнок. Он утонул в бассейне на детском празднике у какого-то знакомого. Только представь.
Миссис Дженкинс принялась загибать пальцы обеих рук, пытаясь что-то на ходу сосчитать.
— Уже восемнадцать лет прошло. Бедный доктор.
Бедный Роберт. Хотя бы вид у него был приличный. Так даже и не скажешь, что утопленник. А вот некоторые другие привидения развлекались очень странным образом — бродили прямо в том виде, в каком умерли. Хорошо хоть мне ни разу не попадались ребята с топором в голове. Или вовсе без головы.
Миссис Дженкинс постучала в какую-то дверь.
— Мы на секунду заглянем к мадам Россини. Она должна тебя обмерить.
— Обмерить? Зачем ещё? — но комната, в которую втолкнула меня миссис Дженкинс, одним своим видом подсказала ответ на мой вопрос. Это была швейная мастерская. Вокруг высились горы платьев, рулоны ткани, стояли швейные машинки и манекены, валялись ножницы, катушки ниток и пряжи. А посреди всего этого великолепия нас встретила полная блондинка с рыжими прядями. Она добродушно улыбнулась мне.
— Бонжур и дьобро пожаловать, — сказала она с французским акцентом. — Ты, должно быть, Гвендолин. Я — мадам Россини. Я позабочусь о твоём гардероб, — она подняла над головой рулетку. — Мы ведь не можем позволить тебе
Я кивнула. Школьные формы, как выразилась мадам Россини, были действительно противными, в каком бы веке они не оказались.
— Там в прошлом соберутся толпы, чтоб только на тебя посмотреть, — сказала она и обхватила меня руками и рулеткой.
— Извините, но нам надо поторопиться. Нас ждут наверху, — сказала миссис Дженкинс.
— Я мигом. Сними-ка куртку, силь-ву-плэ.
Мадам Россини обвила рулетку вокруг моей талии.
— Шарман. Теперь бёдра. О, прямо мьолодая лань. Я думаю, мы можем использовать многое из того, что было приготовлено для другой. Нужно только чуть-чуть перешить некоторые вещи.
«Другая» — это была, конечно, Шарлотта. Я разглядывала бледно-жёлтое платье с белой прозрачной отделкой, которое висело на створке шкафа. Вид у него был такой, словно его вынесли прямо из костюмерной «Гордости и предубеждения». Шарлотта наверняка выглядела в нём чрезвычайно трогательно.
— Шарлотта выше и стройней меня, — сказала я.
— Да, есть немного, — сказала мадам Россини. — Худышка она. (На самом деле сказала она «удишка», и я тихонько хихикнула.) — Не проблем, — она измерила окружность шеи и головы. — Чтобы подобрать шляпы и парики, — объяснила она и умильно воскликнула: — Ах, как же всё-таки приятно иногда для разнообразия шить что-то для брунэттки. С рыжеволосыми нужно быть такая осторожная, когда выбираешь цвет ткани. У меня уже столько лет лежит этот чудный отрез. Тафта цвета заходящий солнц. Ты, наверное, первая, кому он подойдёт…
— Мадам Россини, пожалуйста, поскорее! — миссис Дженкинс указала на часы.
