дожидается Янчук — неожиданный приятный сюрприз. Встреча с давним и верным другом стоила того, чтобы преодолеть такое расстояние.
Генерал Янчук, похлопывая Кустова по спине, сказал:
— Ты уж не вини меня, старик. Не хотелось тащить тебя за тридевять земель. Но приказ есть приказ. Начну с неприятности, хоть мелкой, но гадкой. На, прочти писульку генерала Пискина. Ничего не попишешь: он — наш начальник и приходится, к стыду своему, выполнять его приказы, в том числе и дурацкие.
Кустов вынул из конверта листок: «Кустову! Я вынужден обратить ваше внимание на недопустимо медленное исполнение приказа, что может привести к провалу важнейшей акции и падению престижа Советского Союза в глазах руководителей ряда крупнейших государств. Ваши попытки внедрить в террористическую организацию свою агентуру выглядят безграмотными, а ваша медлительность привела к потере связи с Мельниковым и Полещуком. Контакты с главарем душманов Рахматулло явно ошибочны, так как втягивают вас, советского разведчика, в аферу с наркотиками и драгоценностями. Там, где надо, вы не проявляете усердия и оперативности, непонятно почему выказываете робость и нерасторопность. Все это понуждает меня предупредить вас и потребовать повысить эффективность вашей деятельности. Пискин».
Кустов поморщился и швырнул послание на стол:
— Идиотизм! Когда он научится мыслить нормально? Уже немолодой, работает долго.
Янчук вложил письмо в конверт, достал из кармана зажигалку и поджег его:
— Приказано после прочтения сжечь.
После этого сел рядом с Кустовым:
— Что я тебе скажу, Николай. Он совсем рехнулся в своей подозрительности. Мы предложили присвоить тебе звание сверх потолка, за особые заслуги. Знаешь, чем он объяснил свое несогласие? Не постеснялся говорить в присутствии водителя и посторонних людей: «Не получит у меня звания Кустов, он же на мое место пищом лезет!»
— Я?! Да на кой хрен мне его кресло?! Честное слово, даже ни разу не думал об этом! Да и не по мне такие должности.
— Знаю, Коля, знаю. Потерпи, все образуется. По приезде в Москву пойду к руководству Комитета. Не имеем мы права молчать, глядя на такие действия Пискина. Так что прочитал — и забудь. Вспомнишь мои слова — скоро наступит конец бюрократам! Да черт с ними! Привет тебе от твоего семейства. Вот, целая пачка писем, начитаешься. До завтра, пока не выспишься и не отдышишься, не отпущу отсюда.
Теперь слушай. Когда выйдешь на связь с Мельниковым и Полещуком, передай им глубокую благодарность. Все, что говорил им этот дегенерат, действительно правда. Вот уж убийца двадцатого века. В стене, вернее в штукатурке, квартиры управляющего трестом обнаружили ампулу с радиоактивным цезием. Тоже самое нашли и в квартире мастера, у которого раньше работал в подчинении Бугчин. К сожалению, жена мастера месяц назад умерла, так что на счету Бугчина есть уже одно убийство. Рогова, который дал этому ублюдку ампулы, установили. Но пока решили не трогать. Взяли его под наблюдение. Кто знает, может, еще кому-нибудь делал такие подарки. Нельзя исключить и то, что к нему могут протянуть свои щупальца и наши противники.
— А в стройуправлении нашли изотоп?
— Нашли. Убрали. Сейчас медики проверяют всех, кто там работает, чтобы вовремя оказать помощь. Так что молодцы парни.
Теперь о наших солдатах, которых ты блестяще вырвал у Мирзокарима. Они уже дома, у родителей. С ними все нормально. Рассказывают о своем освобождении, а сами никак понять не могут, как это произошло. Спасибо тебе. Думаю, наступит момент, когда они и их близкие смогут пожать тебе руку. Следуя твоей рекомендации, мы вступили в контакт с Министерством государственной безопасности Афганистана, и они в провинции Бадахшан смогли перехватить душманский караван с лазуритом, а в провинции Кундуз — обнаружить ценную коллекцию свитков, а также изъять скульптурную композицию стоимостью около ста миллионов долларов.
— А как насчет наркотиков?
— Нашли, но трогать не стали. Мы связались с нашими канадскими и французскими коллегами. К этому делу подключилось и ЦРУ. Оказалось, что получатель, о котором ты сообщил, теснейшим образом связан с какой-то террористической организацией, не исключено, что Керима. Короче говоря, твоя информация очень и очень ценная. Поэтому Пискин, в силу своего воображения и больного самолюбия, и начал метать икру. Видишь ли, он в тебе увидел угрозу своему благополучию. Дурак небитый!
— А если бы и был битым?! Дурак, он — везде дурак, в этом его и ценность, — грустно промолвил Кустов. — А знаешь, Андрей Михайлович, летел я сюда и был уверен, что получу привет от Пискина. Не знаю, чего он от меня хочет? Раньше же был совсем другим, человеком был…
Кустов подробно рассказал о последней информации, которую ему удалось добыть, и о своих дальнейших задумках.
Янчук слушал, а у самого сердце разрывалось от обиды за Кустова, да и за других разведчиков, которые, постоянно рискуя жизнью, делали все, чтобы выполнить задание. А дома сегодня, особенно в прессе, нередко встретишь грязь и оговоры в их адрес, а завистники типа Пискина охотно гадят, чинят препятствия мужественным людям.
«Друг мой, — думал он о Кустове, — может, и хорошо, что ты сейчас не в Союзе и не видишь, что у нас творится».
Кустов спросил:
— Андрей Михайлович, а как ведут себя наши партнеры из ЦРУ, «Интеллидженс сервис» и «Сюртэ»?
— Неплохо. Когда мы поделились твоей информацией, они не скрывали радости и, как мне показалось, искренне благодарны, — Янчук улыбнулся. — Интересный разговор у меня с ними зашел, когда неожиданно повели беседу о дипломатах. Генерал Доул заметил, что у них в Америке разведка часто конфликтует с дипломатами. При этом сказал: «Но я не могу понять вас, руководителей советской разведки. Вы позволили дипломатам втянуть страну в войну в Афганистане и самим остаться в стороне, а потом, когда стало ясно, что ввод войск в Афганистан — ошибка, обвинить во всем армию». Я ответил, а не кажется ли ему, что во Вьетнаме американские войска оказались по той же схеме. Он согласился: «Это так, но мы сделали соответствующие выводы и примером, как надо действовать, служит наша война в Персидском заливе. Если бы ваши дипломаты были на высоте, то, возможно, вы бы ввели войска в Афганистан, но сделали бы это точно так, как мы в Заливе, привлекли бы к этой акции ряд стран и даже ООН. В Афганистане в то время действительно началась резня, и умное вмешательство, возможно, было бы логичным, но, чтобы решать такие тонкие вопросы, нужна настоящая дипломатия».
— А я сижу и думаю: «Прав ты, генерал, мы даже после Афганистана не сделали выводов, а некоторые наши горячие головы были готовы бросить войска в Персидский залив».
Янчук подошел к холодильнику:
— Пива?
— Рюмку коньяку. За встречу!
— Это можно. Я, правда, велел приготовить нам с тобой царский ужин. Думал, там выпьем, но раз хочешь сейчас, то давай. Правда, коньяк придется пить холодным. Видишь, какой-то умник додумался бутылку в холодильник запереть.
Он разлил коньяк в широкие, без ножек, бокалы и предложил:
— Давай, Коля, за встречу!
Кустов постоянно чувствовал братское внимание генерала. Тот пытался угадать любое его желание, подбодрить и поддержать. Янчук понимал, как нелегко жить и работать вдали от Родины, без семьи, испытывая постоянный психологический груз, быть всегда начеку, продумывать каждый свой шаг.
После ужина, когда они вдвоем сидели в уютной комнате, Кустов, стараясь подавить растущую в душе тревогу, спросил:
— Андрей, я могу тебя спросить, что случилось у нас в стране?
Янчук, долго не отвечая, глядел куда-то в угол, затем посмотрел прямо в глаза друга:
— То, что случилось в августе, по-моему, означает конец Советского Союза. Партия на пороге разгрома.
