XIII в. с каким-то особенным рвением переходят на немецкую сторону и спешат подчиниться новым условиям феодального права.
В чем именно состояла администрация у балтийских славян и как проявлялась в ней власть жупана, об этом мы почти не знаем. Администрация была, конечно, самая простая, и не нуждалась в особенных учреждениях. Дела внутреннего распорядка в каждой деревне решались, без сомнения, в ней самой, с помощью схода и старосты, который был и у балтийских славян46. Военная повинность раскладывалась самим народонаселением деревни по семьям: налагая на побежденных поморян обязанность выставлять вспомогательное войско, польский князь требовал (и в этом он, конечно, придерживался народного обычая), чтобы 'девять отцов семейства снаряжали десятого в поход, снабжая его, как следует, оружием и всеми нужными вещами, и при этом тщательно заботились дома об его семье'. За преступление, совершавшееся в известном месте, отвечало все окрестное население. Поморский князь Богослав писал в 1182 г.: 'Повелеваем всем, находящимся под нашею властию, со всем старанием наблюдать, чтобы любезным нам каноникам (водворенным в Бродском монастыре) не причинялось никакого вреда и ущерба, тайного или явного, так как не только виновный, если будет открыт, подвергнется тяжкой ответственности, но и соседи, вокруг живущие, будут принуждены вознаградить сполна из собственных средств понесенный ими (т. е. канониками) убыток'. Едва ли, поэтому, административный круг власти жупана мог быть обширен. Главные его обязанности сосредоточивались, кажется, в городе: он распоряжался работами, которые жупа должна была производить, постройкой и исправлением городских укреплений и общественных зданий, составлявших принадлежность города, т. е. княжьего дома и, вероятно, храма, а также, где было нужно, мостов, дорог, плотин и т. п. Он наблюдал, конечно, за торговлей, которая производилась на городском рынке, и за взносом разнообразных податей и пошлин. Для сбора податей и пошлин, взимавшихся с судов у известных пристаней, с телег за проезд через некоторые мосты, и при въезде в города, были особые сборщики, которых, вероятно, назначал жупан; к сборщикам поступала также взимавшаяся для князя, натурой, часть с хлеба (осып), с рогатого скота, со свиней и овец, с меда и т. п., и чрезвычайные подати, которые по временам налагались князем на народ, но взнос собственной подати, лежавшей на народонаселении жупы, производился у балтийских славян в корчме: корчма была непременно на каждом рынке, в каждой жупе, и находилась обыкновенно, как и рынок, под самим городом47. Подать, вероятно, была двоякая: одна, кажется, взималась в корчме за продажу на рынке (так называемая таргове, т. е. торговая), другая поступала туда из каждой деревни, в виде поголовной подати с целого общества (нарок) 48, или подати с дворов и тягол (подворове и порадлне). Таким образом, корчма составляла у балтийских славян какую-то принадлежность общественного управления и находилась в прямом ведении жупана. Наконец, жупан должен был наблюдать за теми временными повинностями, к которым жупа была обязана при личном пребывании или проезде князя, как-то за поставкой подвод (это называлось проводом), за угощением князя и его дружины (гоститва), устройством его стана (становое), хождением за его охотой, собаками, соколами и т. п.
За свою службу жупан имел от жупы известные доходы, beneficia49, но в чем они состояли, неизвестно.
LX
Суд у балтийских славян.-Их юридические понятия
Суд у балтийских славян принадлежал не жупану, лицу зависимому, а самому князю и народу. Важное свидетельство мы находим у Гельмольда: 'В земле Вагров, говорит он, был лес, посвященный божеству, и в этом лесу по понедельникам собирался народ той страны со своим жрецом и князем для суда'. Стало быть, у вагров не было особых судей и судилищ, а суд, поставленный под покровительством божества, принадлежал народу в совокупности с князем и жрецом, толкователем воли богов.
Других известий о судебной власти у западных племен балтийских нет, но мы можем предполагать, что у бодричей она принадлежала по преимуществу князю, у лютичей общине, на Ране была в руках жреца Святовита. На Поморье судьей был князь. В самых важных случаях дело, вероятно, предлагалось на решение ему непосредственно, и им самим произносился приговор, конечно, по обсуждении в совете жупанов или в сейме знатных людей и стариков. Но в случаях обыкновенных дел, конечно, не могли всегда обращаться к князю: их было много, а страна была обширная. Поэтому князь назначал в каждой жупе человека, которому передавал свою судейскую власть; таков характер судей на Поморье: то были уполномоченные князя, и таких судей мы находим во всех городах, т. е. жупах, Поморья. Судья и суд был непременной принадлежностью 'города', и суд производился, без сомнения, на княжьем дворе50. Сколько видно из поморских грамот, судебные дела различались на малые, большие и наибольшие; первого рода дела соответствовали, кажется, гражданским искам, второго и третьего рода были уголовные (дела смерти и крови); в делах малых определялись разные взыскания, в больших виновный подвергался, в первой категории, лишению члена, в последней смертной казни (в юридической формуле поморских грамот этого рода уголовные дела назывались 'судом руки и горла'; но, по-видимому, большей частью то и другое наказание выкупалось пеней, так что поморяне упрекали немцев за жестокость их наказаний, за их обычай рубить руки, выкалывать глаза у преступников. У балтийских славян существовала родовая месть, но было стремление заменить ее законным судом над убийцей и денежным выкупом. За суд платилось князю или судье известное количество денег (кажется, в маловажных делах четыре гроша, почему и сам суд такого рода дел назывался судом четырех грошей, и также к князю и к судье поступала известная часть денежной пени, которой выкупалось преступление. Таким образом, суд стал одним из значительных доходов, как для князя, так и для служителей его, которым он передавал свою судейскую власть, и суд стал приниматься почти в смысле земской повинности, существовавшей в пользу княжеской власти: 'суд и повинности', вот обыкновенное выражение поморских князей, когда они, учреждая церковь или монастырь, даруют им свои доходы с определенной местности; замечательна в этом отношении грамота поморского князя Гремислава от 1198 г.: 'дарую ордену Гроба Господня мой город по имени Старгрод, с землями, лесами, водами, озерами, мельницами, бортями, со всеми родами судопроизводства, сюда относящимися, с податью и со всеми другими его принадлежностями'; мы видим, какая связь была между городом и судом, и как суд сопоставлялся с податью.
О самом судопроизводстве у балтийских славян мы имеем мало сведений, и то таких, которые не представляют ничего особенно замечательного. В гражданских тяжбах истец обращался к ответчику с требованием явиться на суд перед князем или княжьим судьей; в преступлениях уголовных представляли обвиненного судье (или князю), который отдавал его под стражу, потом произносил приговор, определял меру наказания и брал пеню. В некоторых случаях князь предоставлял себе право запрещать замену личного наказания пеней. По народным понятиям балтийских славян, кажется, и брачные дела подлежали княжескому суду: иначе трудно бы было объяснить, почему поморские князья во время христианства с особенной настойчивостью хотели присвоить себе рассмотрение этих дел, вопреки правилам церкви. Вместе с жалобами на такого рода злоупотребление княжеской власти, соединялась еще другая жалоба епископов поморских: что князь сажает под стражу и наказывает жен за преступления мужей: и это было, очевидно, старинным, народным правилом суда у балтийских славян.
Не много также известно о юридических отношениях у балтийских славян, о праве собственности и наследства. Вот все, что можно вывести из скудных показаний летописцев и грамот. Земля признавалась собственностью общественной, но отнюдь не личной. У лютичей во время независимости она была, вероятно, чисто общинным владением; у других племен и у самих лютичей, когда они подчинились соседним князьям, она почиталась владением представителя общества, князя. Народ, обрабатывавший землю, имел только право пользования ею, и в этом качестве давал князю часть ее плодов и вообще доходов с нее51, пустыри же, леса, воды были прямой собственностью князя. При отсутствии государственного сознания и неопределенности общественных отношений, понятие князя, как представителя общественных прав
