которого спешным образом освободили от лука, заставив двухъярусными солдатскими кроватями. Кто-то сказал бы: «какой ужас», а спецназовцы после пяти часов самолетного заключения сочли эти условия едва ли не курортными. Денис занял нижнюю койку, Стасу досталась верхняя, «молодежная».
— Когда буду подниматься, обязательно наступлю тебе на ногу, — процедил он недовольно.
— Сам же говоришь, что мое место плохое. К чему, спрашивается, нервничать?
— А лучше, на руку.
— Вот видишь, как мне не повезло.
В дальнем углу ангара, где под потолком тускло мигала длинная люминесцентная лампа, слышались хриплые, не совсем трезвые голоса. Друзья из любопытства оглянулись.
— Пойдем, посмотрим, — кивнул Денис.
— Иди, если хочешь, а мне еще «Сферу» надо подогнать.
— Ага. Я быстро…
На втиснутом меж коек табурете уместилось немногое: наполовину выпитая бутылка водки, солдатская кружка, банка тушенки, граненый, накрытый кусочком хлеба стакан. Вокруг на тощих матрасах сидело трое небритых бойцов в прожженных, неимоверно грязных камуфляжах. К каким войскам они принадлежали, понять было сложно, да и имело ли это значение. Говорил один, с красными, как помидоры, глазами.
— Там, мужики, конкретный ад, — махал он руками перед собравшимися спецназовцами. — Из граников, из минометов, из пушек… Охренеть! Машины горят, боекомплект рвется, башни отлетают, как пробки, солдаты валятся штабелями, командиры шалеют… Короче — Курская Дуга.
— У них и пушки есть? — спросил кто-то из собровцев.
— И пушки, и танки, и самолеты. Они ж нашу технику у себя оставили — армию можно вооружить. А мы туда по-походному вошли… В общем, трупами все улицы застелили. Была бригада — нет бригады. За одну ночь около тысячи человек положили.
— Врешь?! — вырвалось у кого-то.
— Может, вру… Может, и больше.
— Не врет! — раздался сзади твердый мужской голос. К кроватям подошел высокий рыжеволосый капитан в застегнутом наглухо бушлате. — Здорово, мужики, — сказал он хмуро и опустился на матрас. — Я из штаба группировки, знаю цифры не понаслышке. Все обстоит еще хуже, чем вы рассказываете.
— То-то и оно, — кивнул красноглазый, протягивая штабисту кружку. — Помянете?
Капитан, согласно кивнув, выпил, не морщась. Чуть помолчав, продолжил.
— Мы оказались не готовы к масштабным боевым действиям. Думали, все будет, как обычно: побряцаем оружием, попугаем, и чеченцы успокоятся. А они устроили нам конкретную войну, по сравнению с которой, Афган может показаться легкой прогулкой. Теперь сами не знаем, что с этим делать. Пока стягиваем войска со всей страны. Чечню тремя бригадами не успокоишь. Здесь понадобятся дивизии. Зачем мы вообще сюда сунулись, идиоты! — неожиданно резко закончил он и, встав с кровати, нервно одернул бушлат. — Извините, мужики, пойду я. Друг у меня там остался. Трупы своих забрать не можем. Дикость, мать ее! Извините еще раз. Счастливо…
— Нам от этих извинений не легче, — хмыкнул боец, когда штабист удалился. — Заварили кашу, теперь сами расхлебывайте. Ноги нашей здесь не будет.
На Дениса откровения штабного капитана подействовали хуже, чем жуткие рассказы солдат о новогодней бойне. Если в руководстве группировки царила растерянность, то что было спрашивать с линейных подразделений? Хмурый и подавленный он вернулся к своей кровати.
— Ну, что там? — спросил Стас, затягивая шнуры на «Сфере».
— Они сами не понимают.
— Нормальный расклад. И чего будем делать?
— Спать…
Утро следующего дня началось с общего построения. Умывшись из батареи, в которую был врезан ржавый, как и сама вода, кран, отряд высыпал на территорию базы. Шел скупой южный снежок, таявший, едва долетев до земли.
— Итак, внимание, — громко сказал командир, оглядывая пятнистые шеренги. — В сводный отряд собраны добровольцы из всех СОБРов региона, поэтому…
— Не совсем так, — загудел строй. — Нас, к примеру, никто не спрашивал. Вытащили из-за стола и послали.
— И нас послали.
— И нас.
— Но вы же не отказались, — возразил полковник.
— Не совсем так, — опять послышалось в шеренгах. — Нам этот вариант никто не предлагал.
— И нам.
— А что, можно было?
— А сейчас еще можно?
Народ зашумел, обсуждая вчерашние откровения вернувшихся из Грозного бойцов. Их мрачный рассказ поселил смятенье в душах даже не робкого десятка спецназовцев.
Командир поднял руку, устанавливая тишину.
— Вот об этом мне и хотелось поговорить. Я, как и вы, думал, что здесь обычная операция, а вышло — война. Более того, нам поставлена задача — выдвинуться в Грозный, который, судя по данным разведки, укреплен не хуже Берлина в 45-м году. Вопрос — идем, или кричим, что мы не солдаты и остаемся.
— А давайте и пойдем, и покричим.
— А давайте и кричать не будем, и никуда не пойдем.
— А можно тем, у кого желудок не выносит кавказскую кухню, уехать домой?
Полковник, не раздумывая, кивнул.
— Можно…
— Спасибо, до свидания. — Четверо спецназовцев, выйдя из строя, гуськом засеменили к овощехранилищу.
— … Но дома вам скажут: сачки, а те, кто остался — герои.
Не произнеся ни слова, группа, описав небольшой кружок, плавно вернулась на место. Последний боец, ковылявший за товарищами, опустив голову (что-то у него случилось с ботинком), похоже, так и не понял, куда он ходил, зачем, и почему вновь оказался в начальной точке.
— Так, с кухней, кажется, вопрос решен, — ухмыльнулся в усы командир. — Теперь серьезно. Нам придают шесть бэтээров, но без экипажей. Вопрос: много ли здесь бывших армейцев? Сможем ли сами укомплектовать машины?
Руку поднял молодой, спортивного вида спецназовец (к слову сказать, под эти приметы подпадало девяносто процентов собравшихся).
— Один нашелся, — раскрыл планшет полковник. — Откуда? Как фамилия?
— Нет, я просто хотел спросить. Нас что, с армией местами поменяли? Мы вместо них в окопы, а они за нас уголовные дела заканчивать?
— Армия тоже подтягивается, — хмуро буркнул полковник.
— Тогда почему мы оказались здесь раньше? Кто-то по ошибке 02 набрал, что ли?
— Потому что нам легче собраться. У нас нет ни техники, ни тяжелого вооружения.
— Логично, — с сарказмом заключил боец, — именно поэтому мы и должны воевать в окопах. Кстати, хотелось бы уточнить, а БТР — это, который на гусеницах?
— Ты где служил? В кавалерии?
— Нет, я после Школы милиции.
— Понятно. Тогда объясняю. БТР — это, который на колесиках.
— Уже легче. Можете записать меня шофером, я на машинах умею.
— Нужны не шоферы, а механики-водители и наводчики.
— А наводчики — это кто? Подстрекатели, что ли? Типа наводчики на квартиры?
— Кто понимает, о чем я говорю?
