Магия театра (сборник)

Алонсо раскланивается.

КАРРАСКО: Санчо, я отвечаю за душевное здоровье этого веселого господина. А потому запомните, Санчо: вы с вашим хозяином должны видеть одно и то же. Если болонка — то оба видят болонку. Если огромный бешеный пес… гм. Если вы увидите мельницы — Дон Кихот смело может с ними сражаться. Но если вы будете видеть мельницы, а сеньор Кихано — великанов, тогда срочно надо возвращаться назад, это я вам как доктор говорю…

АЛОНСО (устало): Видите ли, Санчо. Семейство Карраско — друзья семьи Кихано… Эта дружба длится вот уже несколько столетий.

КАРРАСКО: Я психиатр. Мой отец, тоже Самсон Карраско, был светилом психиатрии. Он наблюдал еще дедушку нашего Алонсо. Для психиатрии очень важны наследственные связи, и, зная историю семьи Кихано, я могу многое предсказать… Наследственность… Вы понимаете? У семьи Кихано такая наследственность, что…

АЛЬДОНСА: Санчо, не принимайте все это слишком близко к сердцу. Так называемая психиатрия больше здоровых сделала больными, чем больных — здоровыми. Слухи о безумии Дон Кихота сильно преувеличены.

КАРРАСКО: Вы так думаете, дорогая Альдонса? Еще в детстве отец заставлял меня на память заучивать отрывки из медицинских статей, в частности такое вот определение: «Безумие Дон Кихота носит характер паранойяльного бреда»…

АЛОНСО: Раз!

КАРРАСКО: «При этом бред носит систематизированный характер»…

АЛОНСО: Два!

КАРРАСКО: «Бредовыми являются не идеальные нравственные устремления Дон Кихота, а форма и способы их исполнения»…

АЛОНСО: Три!

КАРРАСКО: «Можно думать, что у благородного рыцаря наступило возрастное снижение психики, проявляющееся в сентиментальности, неадекватном восприятии рыцарских романов…»

АЛОНСО: Четыре!

КАРРАСКО: «Неспособности реально оценивать свои физические возможности…»

АЛОНСО: Пять! И вы просыпаетесь здоровыми!

САНЧО: Правду говорят — уж лучше чирей на заду, чем лекарь в доме. Потому как чирей лопнет, а лекарь, пока не уморит, — не отступится…

Звонок в дверь.

ФЕЛИСА: Там сеньор Авельянеда пришли.

Появляется Авельянеда.

АВЕЛЬЯНЕДА: Добрый вечер, любезные сеньоры! Ой… Кто это у вас? Неужели прибыл тот самый Санчо Панса? Здравствуйте-здравствуйте, любезный Санчо! Алонсо, мой друг, я зашел по-соседски… За стол? Нет, нет, неловко…

АЛОНСО: Санчо, это наш сосед, сеньор Фернандо Авельянеда, благородный идальго… Сеньор Авельянеда, сделайте милость, присаживайтесь. Фелиса, еще один прибор…

АВЕЛЬЯНЕДА: Прошу-прошу вас, без титулов!.. Я зашел на одну минутку. Скоро двадцать восьмое июля, я понимаю, что у вас и без меня дел невпроворот… Неловко, право же, и меня ждет жена…

Приговаривая таким образом, Авельянеда ловко влезает за стол и сразу же принимается за еду.

КАРРАСКО (продолжает, не может остановиться): Ладно, сеньору Алонсо вольно надо мной потешаться, а «лекарям», как вы, сеньор Санчо, изволили выразиться, можно не доверять… Но источник, которому принято верить… надеюсь, вы понимаете, о какой книге речь? Так вот в этой книге написано буквально следующее: «…мозги его высохли, и он совсем рехнулся». Рехнулся! А сегодня, в свете достижений современной науки, можно смело утверждать, что у несчастного прародителя Дон Кихотов имела место вялотекущая паранойяльная шизофрения, осложненная атеросклерозом!

АЛОНСО (шепотом): Раз…

Альдонса укоризненно на него смотрит.

Авельянеда мрачно жует.

АЛЬДОНСА: Когда человек отправляется в далекое трудное странствие, чтобы заступаться за обиженных, на которых, кроме него, всем плевать… конечно, такого человека легче вообразить больным.

САНЧО: Но ведь наш сеньор Алонсо… ведь он тоже отправляется в далекое и трудное… и опасное… и что там говорить, чреватое колотушками путешествие… отправляется ради всеобщего счастья. Но ведь он в здравом уме?

Все смотрят на Алонсо. Тот вместо ответа берет гитару.

АЛОНСО: Вечереет… Какой сегодня вечер, а? Не станцевать ли нам, сеньоры? Кто знает, когда в следующий раз нам доведется вот так, всем вместе, станцевать…

Танцы. Алонсо танцует поочередно с женой, с Фелисой, с Санчо; Карраско остается сидеть за столом и стремительно напивается. Авельянеда тоже сидит — и мрачно жрет за обе щеки.

АЛОНСО: Друг мой Санчо… Мы тронемся в путь на рассвете. А когда взойдет солнце — каждая капелька росы будет переливаться цветными огоньками. Встретим утро в апельсиновой роще… И дорога будет звенеть под копытами Росинанта… «Amanecia en el naranjel. Abejitas de oro buscan la miel…?»[1]

САНЧО:…И Серого. Вы знаете, у меня вообще-то осел бурой масти, но я его назвал по традиции Серым, как когда-то мой отец назвал меня по традиции Санчо…

АЛОНСО: И в дороге мы встретим тысячу разных людей…

САНЧО:…И каждый второй захочет посмеяться над нами, а каждый третий — набить морду. Мой дядя Андрес Панса вернулся домой с та-акими синячищами!

АЛОНСО: И мы увидим вдов, которым некому помочь, и сирот, за которых некому заступиться…

САНЧО: Днем на дорогах страшный зной. Вода в колодцах высыхает, мы можем подхватить дизентерию…

АЛОНСО: А как иначе? Ведь это наше предназначение!

САНЧО: Скажите, господин мой… А зачем нам все это надо?

Танец обрывается. Алонсо вздыхает.