Приведу еще пример. 12 августа 1918 года В. И. Ленин, будучи совершенно больным, телеграфирует М. С. Кедрову с требованием немедленно, во что бы то ни стало организовать защиту Котласа. Надо иметь в виду, что в Котласе тогда были сосредоточены громадные запасы взрывчатых веществ, которые англичане стремились захватить или уничтожить.
Ленин направил Кедрову двух преданных и стойких организаторов — коммунистов Уралова и Ногтева для подготовительных работ к взрыву в случае необходимости. Тут же Владимир Ильич отдал распоряжение командующему Московским военным округом без потери времени выдать подрывное имущество из Вязьмы для Котласа. Ленин телеграфирует затем в Курск, чтобы вызвать Соболева, инструктора по подрывному делу. 29 августа Ленин потребовал от Кедрова прислать отчет: Сколько сделано фортификационных работ и по какой линии? Какие пункты обеспечены подрывниками, которые, в случае движения англо-французов большими силами, обеспечат взрыв мостов, разрушение железнодорожного полотна? В какой мере защищена Вологда от белогвардейской опасности? Требуя от Кедрова принятия экстренных мер по организации обороны Севера от англо-французских оккупантов, Ленин вместе с тем энергично, без малейшего промедления организует помощь этому фронту.
В телеграмме Механошину 26 апреля 1919 года Ленин указывает: «…«Ардаган» и «Карс» из Баку прошли в Гурьев безнаказанно. Итак, астраханцы хвастливо обещают великие победы в будущем, а в то же время пропускают неприятеля в Гурьев. Это возмутительно и заставляет даже подозревать либо измену, либо злостный саботаж. Требуем от Вас строжайшего контроля, личной проверки, внимательнейшего надзора, безусловной бдительности»[54].
Даже М. В. Фрунзе, которого Ленин считал крупнейшим военачальником и глубоко уважал, Владимир Ильич пишет 28 октября 1920 года: «Возмущаюсь Вашим оптимистическим тоном, когда Вы же сообщаете, что только один шанс из ста за успех… Если дела так безобразно плохи, прошу обсудить архиспешные меры…» [55]
Из этих экстренных распоряжений видно, как оперативно, с каким большим знанием дела и людей руководил Владимир Ильич боевыми операциями.
31 июля англичане заняли Онегу, а 2 августа — Архангельск и помогли совершить там белогвардейский переворот.
В 3 часа ночи, как мне рассказывал командующий Московским военным округом, Ленин позвонил ему. Между ними состоялся такой разговор:
— Есть у вас сейчас готовая к действиям тяжелая артиллерия?
— Тяжелая артиллерия есть, но формирование не закончено, ибо только трое суток назад по приказу РВСР три батареи в полном составе отправлены на Урал в распоряжение тов. Берзина.
— По какой дороге отправлена артиллерия?
— По Северной — Москва, Ярославль, Буй, Вятка, Пермь, Екатеринбург.
— Где, по вашему мнению, сейчас находится отправленная вами артиллерия?
— Полагаю, что подходит к Вятке.
Продолжительная пауза. Затем:
— Предлагаю вам немедленно эти три батареи тяжелой артиллерии разыскать в пути, вернуть с пути, вернуть их с Урала и срочно направить по направлению Архангельска, в распоряжение тов. Кедрова. Вы отвечаете за это своей головой. В 7 часов утра жду от вас личного доклада о выполнении моего приказа. Приедете ко мне в Кремль или, если заняты, сообщите мне по телефону. Все. Есть вопросы?
— Вопросов нет. Ваше приказание будет выполнено. Доложу в 7 часов утра. О вашем распоряжении уведомлю РВСР.
— Об уведомлении РВСР — дело ваше. Повторяю, вы отвечаете головой за исполнение.
— Слушаюсь.
Заработали телефон, телеграф. Мобилизован для этого весь штаб.
К 6 с половиной часам утра уже все было сделано. Артиллерия уловлена, эшелон повернут на Архангельск. Можно докладывать Владимиру Ильичу.
— Владимир Ильич! Артиллерию уловили. Повернули на Архангельск, в распоряжение тов. Кедрова. Точность проверил лично. Отвечаю головой.
Радостное и веселое: «Хе-хе»…
— Спасибо, — поблагодарил Ленин. — А голова ваша еще понадобится. Только вот что. Проверьте еще раз, уведомите Кедрова и по получении от него ответа сообщите мне.
Так работал Ильич: строго, точно, не щадя никого и ничем не поступаясь ради дела революции. Терпеть не мог волокиты, излишней переписки, формальных, пустых фраз. Работал, словом, по- революционному.
А вот пример того, как Ленин неослабно следил за делами на фронте, давал точные указания и требовал абсолютно точного и незамедлительного проведения этих указаний в жизнь. Весной 1919 года Владимир Ильич был крайне обеспокоен замедлением операций в Донецком бассейне и у Ростова. 28 мая Председателю Совнаркома Украины была сообщена директива ЦК партии за подписью Ленина: «Сосредоточить все силы на Донбассе, снять с Западного фронта все возможное, сократив до минимума все активные действия на вашем Западном фронте…»[56] И уже на следующий день, 29 мая, Ленин телеграфирует Совнаркому Украины: «Ни одно обещание не исполняется; подкреплений Донбассу нет; мобилизация рабочих идет позорно вяло. Вы отвечаете лично за неизбежную катастрофу… Абсолютно неизбежна гибель всей революции без быстрой победы в Донбассе, для чего необходимо бросить рутину на Украине…»[57] Владимир Ильич потребовал дважды в неделю телеграфировать ему о фактической помощи Донбассу.
По этому же вопросу — о помощи Донбассу и о задачах помощи Советской Венгрии Ленин за несколько дней до этого дал директиву главкому Вацетису и мне, как члену Реввоенсовета республики, в которой говорилось:
«Продвижение в часть Галиции и Буковины необходимо для связи с Советской Венгрией. Эту задачу надо решить быстрее и прочнее, а за пределами этой задачи никакое занятие Галиции и Буковины не нужно, ибо Украинская армия безусловно и ни в каком случае не должна отвлекаться от своих двух главных задач, именно: первая важнейшая и неотложнейшая — помочь Донбассу. Этой помощи надо добиться быстро и в большом размере. Вторая задача — установить прочную связь по железным дорогам с Советской Венгрией.
Сообщите Ваши директивы Антонову и меры проверки их выполнения.
Предсовобороны —
Эта телеграмма была вызвана тем, что В. А. Антонов-Овсеенко собирался перекинуть украинскую армию в направлении Галиции.
Сообщив соответствующие указания свои или ЦК партии, дав распоряжения, В. И. Ленин неослабно следил за их исполнением и требовал точной отчетности. Так, например, через несколько дней после вышеприведенной телеграммы, 5 мая 1919 года, он телеграфирует в Киев Раковскому, Антонову, Подвойскому, у которых было стремление двигаться на запад: «От вас до сих пор ни одного точного, фактического ответа, какие части двинуты в Донбасс, сколько ружей, сабель, пушек, на какой станции передовые эшелоны. Взятие Луганска доказывает, что правы те, кто обвиняет нас в самостийности и в устремлении на Румынию. Поймите, что вы будете виновны в катастрофе, если запоздаете с серьезной помощью Донбассу»[59].
В любом деле Ленин требовал абсолютно точной информации, правдивого освещения положения, какой бы правда ни была горькой. Ближайшие помощники Ленина, зная его требования, совершенно откровенно и без утайки сообщали ему истинное положение дел на фронтах.
15 октября 1919 года Г. К. Орджоникидзе писал В. И. Ленину с Южного фронта: «Какое-то легкомысленное отношение к делу, абсолютное непонимание серьезности момента. В штабах никакого намека на порядок. Среди частей создали настроение, что дело Советской власти проиграно… В XIV армии какой-нибудь прохвост Шуба, именующий себя анархистом, нападает на наши штабы, арестовывает их, забирает обозы… В XIII армии дела не лучше… Где же эти порядки, дисциплина и регулярная армия Троцкого?!… И, наконец, Владимир Ильич, откуда это взяли, что Сокольников годится в командармы?»[60]
И Владимир Ильич принимает срочные и решительные меры. Командиры и комиссары, склонные к
