настолько захватило его, что, когда двери раскрылись, он вздрогнул, и женщина, стоявшая рядом с ним, удивленно на него посмотрела. Бешеный поспешно вышел из лифта и направился к себе в офис. Его секретарша куда-то ушла. Когда он проходил мимо ее стола, то заметил уголок розового листка бумаги, выглядывавший из-под папки. Бешеный остановился, быстро огляделся по сторонам и вытащил листок. Листовка. Он положил ее на место. Где же секретарша?
Он вошел к себе в кабинет, бросил портфель у стола, сел и закрыл лицо руками. Когда в дверь осторожно постучали, он продолжал сидеть все в том же положении. Бешеный поднял голову и увидел, что его секретарша смотрит на него через вертикальную стеклянную панель около двери. Он жестом пригласил ее войти.
— С вами все в порядке? Я увидела, что вы сидите вот так...
— Плохой день, — отозвался Бешеный. — Я уже почти закончил работать и собираюсь ехать домой.
— Хорошо. Мистер Векслер прислал бумаги относительно развода Карлсона, но дело, кажется, совсем заурядное, — сказала секретарша. — Вам не нужно ничего делать по нему до конца недели.
— Спасибо. Если у тебя не осталось никаких дел, ты тоже можешь быть свободна, — проговорил он.
— Ой! Спасибо, — радостно воскликнула она.
Когда Бешеный, выйдя на улицу, шел к своей машине, он думал о том невинном разговоре, который произошел между ним и секретаршей. Он сказал: «Плохой день». Потом еще: «Я уже почти закончил работать и собираюсь ехать домой». Это ему только кажется, что он так сказал. А может быть, для его секретарши эти слова прозвучали как-то иначе. Может быть, он сказал это как-нибудь по-особенному, по- техасски. Или здесь тоже так говорят?
Разве он говорит, как Линдон Джонсон?
У себя дома Бешеный заглянул в морозилку, достал упаковку, сунул ее в микроволновую печь, установил таймер и нажал на кнопку. Его лицо отражалось в окошечке печи. Губы похожи на красных червяков. Рука скользнула в нагрудный карман пиджака и нащупала листок бумаги. Он вынул его и перечитал все заново.
Жертвы соответствовали определенному типу. Темные глаза, темные волосы. Привлекательные. От молодых до женщин среднего возраста.
Он задумался над этим. Конечно же, они правы. Может быть, ему следует выбрать блондинку? Но блондинки ему не нравились. Белая кожа, светлые волосы. У них холодная кровь. И старуха ему не нужна. Это просто противно. Старухи уже не раз думали о своей смерти. Женщины, которых выбирает он, должны впервые сталкиваться с такой перспективой.
«Я не буду ничего менять», — подумал он. И правда, в этом нет никакой нужды. В двух городах живут более миллиона женщин. Примерно четверть миллиона соответствуют этому типу. Четверть миллиона потенциальных избранниц. С этой точки зрения описание типичных черт ничего не давало. У полиции ничего не получится. Он почувствовал себя увереннее. Все это бесцельно. Ну и что, что одна женщина от него отбилась? Ну и что, что еще один свидетель видел его в вечер убийства Браун? Бешеный пришел к выводу, что полиция знает меньше, чем он ожидал. Если только полиция выложила все.
Раздался сигнал микроволновой печи, он вытащил свой обед и поставил его на стол.
«Сегодня ночью, — подумал он. — Я больше не могу ждать».
Чуть позже шести часов вечера он позвонил девушке-инвалиду домой. Никто не ответил. Он позволил еще раз в семь часов. Никакого ответа. В восемь часов к телефону подошли.
— Филлис? — спросил он писклявым голосом.
— Вы, должно быть, ошиблись номером.
Бешеный впервые услышал ее голос. Он оказался низким и звучал как музыка.
— Да что вы, — сказал Бешеный. Он был сама любезность, по голосу он мог сойти за кого угодно, но только не за убийцу. Он назвал номер, который на одну цифру отличался от номера девушки.
— Вы ошиблись, — повторила она. — Мой номер пять, четыре, семь, шесть.
— О! Прошу прощения, — проговорил он и повесил трубку.
Она была дома.
Готовился он тщательно. Возбуждение росло, но Бешеный держал себя в руках. Это было возбуждение охотника, радость охоты. Он наденет свою лучшую спортивную твидовую куртку, сверху черное кашемировое пальто, черные мокасины и фетровую шляпу.
У пальто были большие карманы. Туда влезет картофелина. С ней все так здорово получилось в прошлый раз. Он подошел к стенному шкафу, вынул из коробки упаковку «Котекс», которую он купил три месяца назад. Клейкую ленту. Под кожаные перчатки надел резиновые. Шарф частично закроет нижнюю часть лица и убережет его от возможности быть узнанным. В конце концов, это было что-то новенькое, выбор пал на женщину, живущую неподалеку. Он должен быть готов отступить в любую минуту. Если кто- нибудь увидит его у ее дверей, прощай все.
Нож брать? Не надо. У нее найдется.
Когда он собрался, то прошел через боковую дверь в прилегающий к дому гараж, сел в машину, нажал кнопку дистанционного открывания двери гаража, задним ходом выехал на улицу, закрыл дверь, проехал два квартала и остановил машину. Он протянул руку и взял с заднего сиденья коричневый конверт, открыл его и заглянул внутрь. Там лежало с полдюжины бланков, которые он выудил из мусорной корзины на первом этаже правительственного центра. Бланки заявлений о приеме на работу.
Бешеный шел к ее двери, возбуждение было трудно сдержать. «Я иду к тебе, — твердил он. — Я иду к своей Избраннице». Он почувствовал, как в лицо ему подул ветер, он радовался ему, пахло северо-западом, приближающейся зимой.
Бешеный быстро шел к ее дому. Бизнесмен идет по делу. Не останавливаясь, он свернул к ее двери. В центре двери на уровне головы имелось маленькое оконце, оно было наполовину прикрыто занавеской. Он заглянул в кухню. Никого. Бешеный постучал в дверь.
Он подождал и снова постучал. Что там, какой-то шум? Потом он увидел ее. Она ехала в своей инвалидной коляске по полу, покрытому линолеумом. Она небогата, но какое у нее лицо, какое свежее лицо у женщины с такими тяжелыми травмами. Она оптимистка.
Она приоткрыла внутреннюю дверь, а внешнюю оставила закрытой.
— Да?
— Мисс Уиткрофт? Меня зовут Луис Валлион, я адвокат из конторы Фельсен-Гор. Я член комитета по стипендиям ассоциации адвокатов Миннесоты.
Он сунул руку в карман пальто, достал визитную карточку и, открыв дверь, протянул ее девушке. Она взглянула на карточку и удивленно спросила:
— Что вам угодно?
Он показал ей коричневый конверт для деловых бумаг.
— Я только что беседовал с деканом юридического факультета Дженсеном. Собственно, я заходил туда, чтобы забрать заявления о приеме на работу в Фельсенскую юридическую контору, и декан Дженсен сказал, что вы, должно быть, забыли написать такое заявление. Или оно потерялось.
Он взмахнул перед ней конвертом и начал доставать белые листы бланков.
— Я ничего об этом не знаю, — сказала она, — я никогда об этом ничего не слышала.
— Никогда не слышали об этой конторе? — Бешеный был озадачен. Как она могла ничего о них не знать? — Извините, я полагал, что все старшекурсники знают о них. Они так хорошо платят, и, знаете ли, там вы сможете получить больше знаний и опыта в области гражданского права. По крайней мере, за этими местами так же гоняются, как и за должностью секретаря, особенно учитывая то, что они хорошо платят.
Она заколебалась, посмотрела ему в лицо, окинула взглядом его одежду, коричневый конверт, визитную карточку.
— Может быть, вы зайдете, мистер...
— Валлион, — сказал он, входя в дом. — Луис Валлион. Ужасная ночь, знаете ли.
