скучного приема за бокалом хорошего вина и легкой болтовней ей не повредит. Она вернется домой к одиннадцати и пораньше ляжет спать, чтобы с утра снова приняться за работу.
— Я согласна, — с беспечной улыбкой ответила она, чувствуя себя во всеоружии.
Уже через неделю они стали любовниками. В постели Аксел оказался опытным и не лишенным воображения мужчиной. Его ненасытность также нравилась Тиффани. Но более всего она любила в нем удивительное чувство юмора, способность в любой ситуации подметить смешную сторону, подвергнуть остроумной критике все то, что вызывало трепетное почтение и восхищение у обывателей.
Он был безжалостен ко всем, включая самого себя. Казалось, Аксел не воспринимает всерьез саму жизнь. Тиффани пребывала в состоянии легкого парения — стоило ей погрузиться в унылые размышления, как он ненавязчиво, но необратимо нарушал их строй веселой шуткой. Она воспринимала общение с ним, как постоянное впрыскивание в кровь адреналина, которое держит человека в приятном напряжении и не дает ни мозгу, ни душе расслабиться и поддаться скорби и унынию.
Тиффани выяснила, что Аксел был родом из Колорадо, приехал в Нью-Йорк в возрасте двадцати лет и с тех пор пытается открыть собственное дело, перепробовав массу областей, в том числе и поп-музыку. До сих пор удача отворачивалась от него, но совсем недавно ему удалось развернуть ее к себе лицом. Он раздобыл где-то денег и открыл на Манхэттене новый ночной клуб. Взяв в долгосрочную аренду здание старого театра на Мэдисон-авеню, Аксел нанял декоратора, который превратил заброшенную развалину в царство светомузыки и суперсовременного дизайна. Скорее чутье и знание людей, чем опыт менеджера, помогли ему нанять умелых официантов, барменов и, главное, переманить к себе известного диск-жокея. Популярность ночного клуба «Акселанс» в краткие сроки достигла фантастических масштабов, так что ежедневно за несколько часов до открытия полиция вынуждена была устанавливать вдоль тротуара барьеры, чтобы толпа жаждущих приобрести входные билеты не заполонила Мэдисон-авеню и не перекрыла движение транспорта. В газетах стали появляться фотографии Грэйс Джонс, Мадонны и Калвина Клейна, ставших завсегдатаями клуба.
Через несколько месяцев после открытия заведения Аксел смог расплатиться с кредиторами. Теперь он подумывал об организации сети клубов «Акселанс» в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Именно по этой причине он и оказался на приеме в доме Калвинов — Джо обещал инвестировать крупную сумму в его предприятие.
Еще Тиффани удалось узнать, что к своим тридцати четырем годам Аксел ни разу не был женат, живет он в маленькой квартирке на Саутгейт-Тауэр, и родители его давно умерли.
Надо заметить, что Аксел неохотно рассказывал ей о своем прошлом, но и Тиффани не мучила его расспросами. Достаточно того, что впервые в жизни рядом с ней оказался мужчина, который полностью принадлежит ей и никому более.
23
Морган проснулась от ощущения, что случилась какая-то беда. Через миг она услышала дикий грохот, и ее сон улетучился без остатка. Судя по звукам, раздающимся из нижней комнаты, там происходило что-то страшное. Гарри, как обычно, мирно посапывал подле жены и, казалось, проигнорировал бы даже пушечный выстрел. Морган осторожно выскользнула из постели и — побежала вниз. Щурясь от приглушенного света ламп в холле, она быстро определила, что источник звуков находится в гостиной.
Низкий мужской голос пробасил что-то невнятное и через секунду сменился звоном разбитого стекла — похоже, оконного. И вновь нечеловеческий вопль, от которого стыла кровь в жилах, резанул тишину ночи.
Морган закусила губу, вернулась в спальню и надела халат.
— Гарри! — крикнула она. — Проснись, мне нужна твоя помощь. У Закери очередной припадок!
Когда они вместе спустились вниз, то столкнулись у дверей гостиной с заспанным Перкинсоном. Его лицо было перекошено от ужаса, а волосы на голове буквально стояли дыбом.
— Хорошо, что вы проснулись, Перкинс, — сказал Гарри. — Ваше присутствие может оказаться полезным.
Глазам вошедших представилось устрашающее зрелище. Столы и стулья были опрокинуты и поломаны, столовое серебро, вытащенное из серванта, покорежено и рассыпано по ковру, ценнейший китайский фарфор превращен в груду разноцветных осколков. Среди этого разорения метался обезумевший Закери с ножом в руке, стремясь порезать фамильные портреты Ломондов, которые украшали стены гостиной. Он пребывал в состоянии невменяемости и даже не заметил родственников, вдруг оказавшихся у него за спиной. Внезапно Закери изменил свое намерение, бросил нож, поднял инкрустированный чайный столик над головой и бросил его в уцелевшее окно — другое уже было разбито, и тротуар возле дома толстым слоем покрывали осколки, среди которых лежал тяжелый медный канделябр.
— Закери! — из груди Морган вырвался крик ярости.
Он обернулся, и глаза его блеснули, как стальное лезвие бритвы. Гарри бросился вперед, поднял с пола нож и отбросил его в холл. Прежде чем им удалось схватить Закери, он успел подбежать к мраморной каминной полке и несколько раз сильно удариться о нее головой, так что лицо его мгновенно залила кровь.
— Ах ты… сукина дочь… мерзкая шлюха! — дрожа и стуча зубами еле выговорил Закери. — Я не хочу… умирать. Вам… меня не достать!
Гарри и Перкинс заломили ему руки за спину и поволокли к двери. Вдруг ноги у Закери подогнулись, и он рухнул на пол. Извиваясь, как змея в предсмертных судорогах, он продолжал изрыгать проклятия, перемежающиеся жалобными стонами, мольбами о пощаде и рыданиями.
Уже в третий раз за последние две недели Морган имела несчастье наблюдать, как под воздействием наркотиков в личности ее брата совершались чудовищные метаморфозы, которые мгновенно превращали мягкого, спокойного юношу в буйного зверя, полностью утратившего разум и человеческий облик. Это зрелище неизменно повергало ее в ужас.
— Отведите его в комнату, — дрожа сказала она. — Закройте его на ключ, Перкинс, только прежде вынесите оттуда все ценности.
— Прикажете вызвать доктора, ваша светлость? — предложил дворецкий.
— В этом нет необходимости. По-моему, он стал затихать. Гарри, у нас есть какое-нибудь сильное снотворное, чтобы обезопасить его до утра?
— Это очень опасно, дорогая, — ответил Гарри, помогая Закери подняться с пола. — Мы ведь не знаем, что он уже принял.
— Ты… грязная… лживая… сука, — сказал Закери вяло и абсолютно беззлобно. — Я… тебя… ненавижу!
Морган вспыхнула, развернулась и вышла из гостиной, громко захлопнув за собой дверь. С нее довольно! Дольше это продолжаться не может. Ноги его больше не будет в ее доме!
Во-первых, Закери представляет реальную опасность для ребенка, во-вторых, он подрывает ее авторитет среди слуг. Ей вовсе не нужно, чтобы слухи о его поведении выползли за пределы дома. Хорошая у нее будет репутация в обществе, если станет известно, что ее брат — наркоман!
Надо надеяться, что к утру он снова придет в чувство. Тогда она отвезет его в аэропорт, купит ему билет и отправит в Штаты. Таким образом она избавится от головной боли и обретет долгожданное спокойствие, которого не знала с момента возвращения после «родов». А если в нью-йоркском аэропорту Закери арестуют за провоз наркотиков… что ж, может, это и к лучшему. Если его посадят под замок надолго, он не сумеет причинить вреда ни себе, ни окружающим.
Эта мысль оформилась в сознании Морган в твердую решимость, тем более что она вспомнила о том, как в момент откровения Закери признался ей в ограблении на пару с Митч квартиры родителей. Безусловно, если его посадят в тюрьму, от этого все только выиграют.
