стебли.
Бэрд не видел Берни. Зато услышал громкий раскатистый хохот.
Коул, закинув на спину флотский мешок для инструментов, спрыгнул на землю, подошел к Бэрду и бросил мешок к его ногам; раздался звон металла.
— Сынок, стоит мне только на минутку отвернуться, и тебя уже нет, — с укором произнес он. — Надевай свою чертову броню. А то ты выглядишь как гражданский.
— Хорошо, мамочка.
Бэрд мог полностью положиться на Коула; возможно, тот был первым и единственным человеком в его жизни, который всегда был готов его поддержать, не ставя условий, не задавая вопросов. Он открыл мешок и вытащил пластины. Вряд ли «Милосердный» уже вернулся в порт; это означало, что Коулу пришлось выбраться из лодки на надстройку, откуда его подняли в вертолет.
— Это Берни отправила тебя со мной нянчиться, да?
— Она говорит, что с самого начала знала, что ты все-таки человек — глубоко внутри.
— Я просто не хотел, чтобы у меня на глазах потопили нашу последнюю подлодку, понятно?
Но Коул не отставал:
— Ну что ж, подлодка передает тебе «спасибо», а также ее экипаж, который при виде стаи крабов наложил в штаны.
«Да, я сделал то, что сделал бы Маркус на моем месте. Неужели я теперь стал другим человеком? Я даже не знаю, какого черта полез драться с этими тварями. Наверное, потому, что не люблю терять кого-то или что-то. Я знал, что Коул надеется на меня. Неужели я подонок лишь потому, что думал только о нем, а не о моряках?»
— Да ладно тебе. А где сама Берни?
Коул покачал головой:
— Хоффман перевел ее в тыл. Сказал, чтобы она занималась бумажной работой, пока не выздоровеет.
— Уверен, ей это ужасно понравилось.
— Ему понадобится нечто большее, чем цветы, чтобы умаслить леди Бумер, это точно.
Итак, на буровой платформе было теперь восемнадцать солдат плюс Треску. Конечно, без Берни здесь можно было обойтись и она отнюдь не была талисманом удачи. В последнее время вокруг нее постоянно гремели взрывы. Однако Бэрду стало ее жаль. Сам он не любил сидеть без дела, когда можно было заняться чем-нибудь полезным, и он хорошо понимал, каково ей сейчас.
— Она может устраивать долгие приятные прогулки своему щенку-людоеду, — заметил он. — И растерзать парочку бродяг. Ей это пойдет на пользу.
Два «Ворона» снова поднялись в воздух, чтобы наблюдать за приближением стеблей. Делать пока было нечего, разве что стоять и гадать, доберутся ли враги до буровой или пройдут мимо. Бэрд переключил рацию на частоту пилотов и прислушался.
Прошло полчаса, прежде чем он услышал то, что ждал.
— Черт!..
— Подтверждаю. Я бы сказал, что это группа стеблей, вряд ли тут один такой раскидистый.
— Каждый воображает себя знатоком, — буркнул Бэрд.
Маркус медленно покачал головой. Должно быть, он тоже прослушивал переговоры — он всегда так делал. Треску подошел к нему, молча посмотрел ему в глаза и кивнул. Затем лидер гораснийцев вышел на середину площадки и крикнул таким голосом, что сразу стало ясно: когда-то он был сержантом- инструктором.
— Внимание, «Изумрудные Столбы»! — проорал он. — Приготовиться к вторжению! Эта платформа —
ГЛАВА 10
Каждый — надежен, все вместе — дисциплинированны.
— Как вы думаете, может, эти штуки выпускают усики, как растения? — Кеван Митчелл оставался на связи, сообщая о продвижении стеблей. — Время от времени оно высовывает ветку из воды, как будто осматривается. Полипов нет. Может, оно ищет берег, чтобы их выпустить?
Дом уже видел врага. Вертолет двигался странными рывками: каждые две минуты зависал на несколько мгновений, затем летел дальше. Луч прожектора плясал на волнах. Но даже в свете заходящего солнца Дом мог разглядеть
«Ворон» устремился к буровой платформе. Стебель Светящегося — или стебли, если тварь размножалась делением, — направлялся прямо к «Изумрудным Столбам».
— В следующий раз, когда оно высунет нос из воды, я его еще угощу из пулемета, — сказал Митчелл. — Хотя ему это, по-моему, как слону дробина.
В разговор вмешался Соротки, который, скорее всего, знал, что все остальные тоже их слушают:
— Выше нос, народ, — к нам направляются «Милосердный» и «Зефир». «Фальконер» тоже несется на всех парах, расчетное время прибытия — четыре часа. «Столетие» будет через четыре с половиной часа.
Дом решил, что через четыре часа — это все равно что никогда, но постарался выбросить из головы неприятные мысли. Солдаты заняли свои позиции — выстроились на той стороне, к которой приближался стебель, на обоих главных уровнях. Среди них у поручней виднелись рабочие с разнообразным крупнокалиберным оружием. Вокруг женщины с огнеметом — она сообщила Дому, что ее зовут Аурелия, как и ее бабку, — образовалось довольно большое свободное пространство. Никто не хотел в пылу сражения нечаянно поджариться.
Однако они все равно сидели на пороховой бочке. А приближавшийся враг взрывался сам собой. Дом не мог представить себе ситуацию хуже.
— Мне кажется, это похоже на мицелий, — сказал Бэрд.
— Что?
— Такой гриб, — пробормотал Маркус. — Основная часть внизу, под поверхностью. Мы видим лишь небольшой кусочек.
Дом быстро сообразил, что к чему:
— Значит, нет смысла тратить патроны на эту верхнюю часть, так, что ли?
— Это еще неизвестно. — Маркус поднес к глазам бинокль. — Никогда не знаешь, есть смысл или нет.
Звуки выстрелов, донесшиеся со стороны моря, привлекли внимание Дома. Все затаили дыхание и всмотрелись в волны. «Ворон» выпустил по загадочному существу несколько лент, затем быстро отпрянул: из воды вырвался длинный стебель, темно-серый, испещренный светящимися участками. Все одновременно испустили вздох ужаса. Эта штука могла подняться гораздо выше, чем они думали.
— Так… пулеметом мы его не остановим, — бесстрастно произнес Соротки. — Побережем патроны для его маленьких светящихся друзей.
Танкер, который держали у платформы, был под завязку наполнен Имульсией и уже отошел на несколько километров, направляясь к Вектесу. Дом какое-то время наблюдал за ним, ежесекундно ожидая, что тот превратится в огненный шар, затем его рация ожила.
— Хоффман вызывает «Изумрудные Столбы».
