запнулся о забор, едва не упав. У площадки начали собираться ассасины. Некоторые из них выглядели встревоженными, некоторые веселились, глядя на зрелище.
– Защищайся, Альтаир, защищайся! – прорычал Лабиб, радостно хлопнув в ладоши.
Альтаир вскинул меч, отбивая удары Аббаса и даже заставив того отступить обратно в центр площадки.
– Я сказал правду, – прошипел он, когда их мечи столкнулись, и мальчики оказались совсем рядом. – Я сказал тебе правду, чтобы ты больше не мучил себя, как я.
– Ты солгал, чтобы опозорить меня, – ответил Аббас, отступая, присел, занимая позицию и отводя руку с клинком в сторону, как их и учили. Меч в его руке дрожал.
– Нет! – крикнул Альтаир.
Он едва успел отскочить, когда Аббас ринулся вперед. Но Аббас ловким движением дотянулся до Альтаира мечом, оставив на боку последнего глубокий порез, тут же начавший сочиться кровью. Альтаир умоляюще посмотрел на Лабиба, но тот не обратил внимания. Тогда Альтаир зажал рану на боку рукой и отступил, а потом протянул к Аббасу окровавленную ладонь.
– Хватит Аббас, – попросил он. – Я сказал тебе правду, чтобы поддержать тебя и утешить.
– Утешить, – процедил Аббас, обращаясь к собравшейся толпе. – Чтобы утешить меня, он сказал, что мой отец покончил с собой!
Наступило пораженное молчание. Альтаир перевел взгляд с Аббаса на зрителей. Такого поворота событий он не ожидал. Секрет, который он поклялся хранить, стал известен всем.
Он посмотрел на башню Аль Муалима. И увидел Мастера, стоявшего там и наблюдавшего за ними. Руки у него были сложены за спиной, а на лице застыло непонятное выражение.
– Аббас! – крикнул Лабиб, наконец-то заподозривший, что что-то неладно. – Альтаир!
Но мальчики не обратили на него внимания, подняв оружие. Раненый Альтаир снова был вынужден защищаться.
– Я думал… – снова начал он.
– Думал, что сможешь опозорить меня, – закричал Аббас. По его лицу потекли слезы; он покружил вокруг Альтаира, а потом снова кинулся вперед, яростно размахивая мечом.
Альтаир присел, уворачиваясь, увидел, как открылся после удара Аббас, и воспользовался возможностью. Он ударил по левой руке Аббаса, надеясь, что эта рана остановит его хоть на какое-то время и даст Альтаиру возможность всё объяснить…
Но Аббас пронзительно вскрикнул. С яростным боевым кличем, он бросился на Альтаира, который нырнул под клинок, а потом кинулся на противника, повалив того. Мальчики катались по земле, в пыли, одежда у обоих пропиталась кровью. Они сцепились, и Альтаир почувствовал жгучую боль в боку – Аббас засунул пальцы в рану противника и повернул. Он сидел на Альтаире, прижав того к земле. Аббас сорвал с пояса кинжал и приставил к горлу Альтаира. Он всё ещё плакал, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы и не сводя с Альтаира яростного взгляда.
– Аббас! – раздался крик, но не от Лабиба или кого-то из ассасинов, собравшихся вокруг. Он донесся из окна Аль Муалима. – Сейчас же убери кинжал! – громовой голос разнесся по двору.
Аббас ответил, тихо и с отчаянием в голосе:
– Нет, пока он не признает.
– Признаю что? – воскликнул Альтаир, изо всех сил стараясь вырваться, но Аббас держал крепко.
Через забор перескочил Лабиб.
– А теперь Аббас, – он осторожно протянул к мальчику руки, – сделай, как приказал Мастер.
– Ещё шаг, и я прирежу его, – прорычал Аббас.
Инструктор остановился.
– За это тебя посадят в камеру, Аббас. Ты не должен так себя вести. Оглянись, даже из деревни уже пришли люди. Пойдут слухи…
– Мне плевать, – выкрикнул Аббас. – Он должен это сказать! Должен признать, что солгал о моем отце!
– Солгал о чем?
– Он сказал, что мой отец покончил с собой. Что он пришел в комнату Альтаира, чтобы извиниться, а потом перерезал себе горло. Но он лжет. Отец не убивал себя. Он просто ушел из Братства. И этим искупил свою вину. Так что говори, что ты солгал, – он нажал острием кинжала на горло Альтаира, и под лезвием выступила кровь.
– Аббас, прекрати, – прокричал с башни Аль Муалим.
– Альтаир, ты солгал? – спросил Лабиб.
На тренировочном дворе повисла тишина, все ждали ответа Альтаира. Он посмотрел на Аббаса.
– Да, – признал он, – я солгал.
Аббас сел на корточки и крепко зажмурился. Казалось, что по его телу прошла волна боли, которая полностью истощила его, Аббас выронил кинжал на землю и заплакал. Он продолжал плакать, когда к нему подошел Лабиб, подхватив под руку, заставил встать и передал его в руки торопливо подошедшей стражи. Через несколько мгновений схватили и Альтаира и тоже отволокли в камеру.
Через месяц Аль Муалим решил, что сидения в камерах для мальчишек достаточно, и приказал возобновить их тренировки. Проступок Аббаса считали более серьезным. Именно он дал волю эмоциям, опозорив Орден. Его наказали, продлив обучение ещё на год. Когда Альтаир уже стал ассасином, Аббас всё ещё занимался во дворе с Лабибом. Подобная несправедливость лишь укрепила его ненависть к Альтаиру, который медленно подошел и посмотрел на Аббаса, словно на ничтожество. Когда на крепость напали, именно Альтаир спас жизнь Аль Муалиму и получил ранг мастера-ассасина. В тот же день Аббас сплюнул на землю под ноги Альтаира, но тот лишь усмехнулся. Альтаир подумал, что Аббас слабак, как и его отец. И теперь, оглядываясь назад, он думал, что это был первый раз, когда он поддался высокомерию.
ГЛАВА 29
В Бюро Иерусалима Альтаир приехал совершенно другим человеком. Не тем, что мог ошибиться, полагая, что его путешествие подошло к концу, нет, – такую ошибку мог совершить прежний Альтаир. Но теперь он понимал, что это только начало. И ему показалось, что Малик тоже это почувствовал. Когда Альтаир вошел, то понял, что в лидере Бюро тоже что-то изменилось. Между ними снова возникло уважение и согласие.
– Мира и покоя, Альтаир, – сказал он.
– И тебе, брат, – отозвался Альтаир, и на мгновение в комнате повисла тишина.
– Похоже, Судьба порой бывает причудлива…
Альтаир кивнул.
– Так это правда? Робер де Сабле в Иерусалиме?
– Я сам видел его рыцарей, – рука Малика непроизвольно коснулась культи, – тамплиеры напомнили ему о случившемся.
– Лишь беды следуют за этим человеком. Если он здесь, значит, замыслил недоброе. Я не дам ему действовать, – сказал Альтаир.
– Не позволяй мести затмить свой разум, брат. Мы оба знаем, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Альтаир улыбнулся.
– Я помню. Не волнуйся. Я ищу не мести, а знаний.
Когда-то он уже говорил эти слова, словно попугай повторяя то, что ему вдалбливали, и зная, что именно это от него хотят услышать. Но теперь Альтаир действительно верил. Малик снова непонятным чутьем понял это.
– Ты не тот человек, кого я когда-то знал, – произнес он.
Альтаир снова кивнул.
– Работа многому меня научила. Открыла мне тайны. Но есть ещё части головоломки, сокрытые от
