Ах, ну да, это автор той непонятной эсэмэс-ки, которая разбудила ее сегодня ночью! Понятно, что во сне мертвец назвал именно это имя – ведь говорят, что во сне всплывают и озвучиваются все наши полузабытые дневные впечатления, хранящиеся в глубине сознания. И после того как она прочла в мобильнике имя отправителя, это имя совершенно закономерно всплыло в страшном сне…
Но этот Вадим, кто бы он ни был, действительно может находиться в серьезной опасности. Его друг, владелец мобильника, уже убит, и те двое, которые расправились с ним, вероятно, охотятся и на его приятеля… А она, Надежда, ничего не делает!
«Да с чего ты это взяла? – говорил Надежде Николаевне ее внутренний голос, пытаясь вернуть ее на путь истинный, призвать к разумному поведению. – Все это – твои фантазии, домыслы, игра воображения!»
– Ага, и труп в маршрутке – тоже игра моего больного воображения? – вслух ответила Надежда своему внутреннему голосу.
«Очень может быть!» – ответил тот.
– И этот мобильник – тоже плод моего воображения? – Надежда ткнула пальцем в чужой телефон, неопровержимой уликой лежащий рядом с клавиатурой компьютера.
На этот раз внутренний голос промолчал – видимо, ему нечего было ответить.
Вдохновленная его молчанием, Надежда потянулась к злополучному мобильнику.
У нее мелькнула еще одна мысль, которую нужно было немедленно проверить.
Выбрав в меню мобильника опцию «Принятые звонки», она нашла самый последний по времени вызов – тот самый звонок, который застал ее вчера вечером во время возвращения домой после истории с трупом.
Как она и подозревала, звонил ей тот же самый Вадим, отправитель загадочного ночного сообщения.
Что он тогда сказал?
Кажется, так: «Я его видел, видел собственными глазами! Ты понимаешь, что это значит?»
Наверное, он хотел о чем-то предупредить своего приятеля, но его предупреждение запоздало, того уже убили. И вот теперь, с того света, при помощи Надежды мертвец пытается предупредить Вадима о грозящей тому опасности…
«Не ввязывайся в это дело! – истошно выкрикнул Надеждин внутренний голос. – Знаешь ведь, что добром твое вмешательство не кончится! Работай, занимайся домом, думай о своих собственных делах! У тебя, между прочим, на сегодня обеда нет! Чем ты будешь кормить мужа, когда он вернется с работы?»
Надежда тяжело вздохнула: она прекрасно понимала, что внутренний голос прав.
Тем не менее она взяла мобильник и набрала номер неизвестного ей Вадима.
Сухой женский голос холодно сообщил ей, что абонент временно недоступен. Видимо, этот голос был заодно с Надеждиным внутренним голосом, который на этот раз удовлетворенно молчал.
Надежда снова вздохнула, отложила телефон, решив позвонить Вадиму попозже, и принялась за редактуру.
Через два часа ей позвонили из издательства, чтобы уточнить несколько моментов.
Точнее, кое-что включить в уже готовый текст.
Дело в том, что у них недавно сменился главный редактор.
Как известно, новая метла по-новому метет, и этот новый редактор начал вводить в редакционную работу новые тенденции. Прежде он работал в издательстве, выпускающем литературу для детей и юношества, поэтому привык непрерывно сеять разумное, доброе, вечное и считал, что каждая выпускаемая ими брошюра должна содержать какие-то воспитательные моменты. Даже пособие по борьбе с мелкими грызунами и бытовыми насекомыми или инструкция по уходу за обувью. А уж тем более такая серьезная брошюра, как та, над которой в данный момент трудилась Надежда Николаевна.
Короче говоря, от нее требовалось подчеркнуть важность бытовой экономии для всего государства и внушить каждой домашней хозяйке, что протекающий кран или непогашенная лампочка в туалете нанесет значительный урон не только ее семейному бюджету, но и всему прогрессивному человечеству.
В итоге Надежде Николаевне пришлось вносить в уже отредактированный текст многочисленные правки. Когда она покончила с этими правками, Надежда взглянула на часы и ахнула – через час должен был вернуться с работы голодный муж, а она еще и не приступала к приготовлению обеда. Самое ужасное – у нее уже не оставалось времени сходить в магазин.
К счастью, в холодильнике нашлась охлажденная курица, из которой вполне можно было приготовить и суп, и второе, и Надежда включилась в процесс приготовления пищи.
В результате, когда Сан Саныч позвонил в дверь, на столе красовался ароматный бульон с яйцом и гренками, а курица под белым соусом нетерпеливо ждала своей очереди.
– Как вкусно пахнет! – Сан Саныч всунул ноги в домашние тапочки и двинулся на запах. – Как я люблю, когда ты не занята очередным самодеятельным расследованием!
И только эти его слова напомнили Надежде Николаевне, что она собиралась перезвонить Вадиму.
Как бы там ни было, сделать это при муже не было никакой возможности, и звонок волей-неволей пришлось перенести на следующий день.
Я прибежала на работу пораньше и занялась отчетом, потому что Гена, если разозлится, может очень грубо наорать, а я, как уже говорилось, из-за склада характера не могу достойно отвечать на грубость. И в это время снова зазвонил телефон.
– «Ариадна»! – проговорила я со сдержанным оптимизмом.
Этот оптимизм в голосе прививал нам Гена. Он считал, что такая уверенная, жизнерадостная интонация вызывает у клиентов доверие к нашей фирме.
– Ариадна? Какая еще Ариадна? – Женский голос в трубке показался мне совершенно незнакомым. – Почему вдруг Ариадна? Это Даша? Даша Карасева?
– Даша Березкина, – поправила я холодно.
Карасев – это фамилия моего бывшего мужа Вадима. Я в замужестве оставила свою собственную фамилию и уж тем более не собиралась отзываться на «Карасеву» после развода.
– А, ну да, Березкина… Я же и смотрю на «б»… – Мне показалось, что моя собеседница шуршит страницами, словно сверяется с растрепанной записной книжкой.
– С кем я говорю? – настороженно осведомилась я.
– Это Лида… Лидия Васильцова… Я тебе должна сообщить очень важное…
Я вспомнила Шурочкину приятельницу, чрезвычайно болтливую, молодящуюся особу, постоянно занимающуюся какими-то художественными проектами.
– Простите, Лида, но я на работе…
– Чушь! – отрезала та. – У меня написано, что это домашний телефон… Так вот, я тебе должна…
– Уверяю вас, это рабочий телефон! – я повысила голос. – И я не могу сейчас…
– А правда, это я так написала «р». – Лида хихикнула. – Это у меня почерк такой… Но я все равно должна тебе сообщить такую важную новость…
– Пожалуйста, Лида, покороче! – взмолилась я.
– Вадим погиб! Его убили! – выпалила Васильцова. – Но если тебе некогда…
– Что?! – я опешила. – Как убили? Когда убили? Кто убили… то есть кто убил?
– Тебе же некогда! – мстительно проговорила Лидия. – Ты же на работе!
Однако она тут же смилостивилась и с очевидным удовольствием сообщила, что убили Вадима вчера, в квартире у Шурочки… то есть у Сандры, когда та уходила по делам, проломили ему голову каким-то тяжелым предметом.
Есть такие люди, которым самое большое удовольствие доставляет возможность сообщить кому-нибудь скверную новость. Причем чем хуже новость – тем больше удовольствие.
– Какой ужас! – проговорила я, уставившись в стену.
На этой стене висел календарь с высокохудожественными поросятами.
Год Свиньи.
– Какой ужас! – повторила я совершенно искренне. Несмотря на все обиды и разочарования, мне было искренне жаль Вадима. И я, честно говоря, совершенно не могла представить его мертвым.
– Вот именно – ужас! – подхватила Васильцова. – А представляешь себе ужас Сандры, когда она пришла
