– Не так уж и много, – хмыкнула я.
– Вы лично с ней знакомы?
– Да. Хотя предпочла бы с ней никогда не пересекаться.
– Почему?
– А то вы не знаете!
– Вы испытываете негативные эмоции к людям нетрадиционной сексуальной ориентации?
«Ишь как он вопросы формулирует!»
– Я испытываю? Это вы испытываете, Игорь Леонидович! Признаться, мне абсолютно все равно, какая у человека ориентация – был бы человек хороший.
Не знаю, почему я завелась. Наверное, потому, что меня схватили на улице и насильно привезли в этот особняк. В общем, я выдала Бояринову все, что о нем думаю, и назвала его самодуром и деспотом. Бояринов внимательно слушал, ни разу не перебив. Когда я наконец выдохлась, он спокойно спросил:
– Я не совсем понял, в чем вы меня обвиняете, Наталья Борисовна?
– Куда исчезли все любовницы вашей дочери? Что вы с ними со всеми сделали? Убили? Понимаю, что не своими руками. И, конечно, вы не признаетесь в совершенных преступлениях. Аня – ваша родная дочь. Ваша единственная дочь! Почему вы не принимаете ее такой, какая она есть? Почему вы заставили ее сделать искусственное оплодотворение и…
– Это было желание самой Ани, – спокойно сказал Бояринов. – Она не может вступать в отношения с мужчинами, даже ради рождения ребенка. А она очень хотела ребенка. Я полностью одобрил ее решение. Но я не понял, что вы тут говорили насчет Аниных… подруг.
Я выдала все, что в свое время слышала от Анжелики Львовны и прочитала на сайтах.
– Откуда у вас эта бредовая информация?
Я ответила. Анжелика Львовна же все равно мертва.
– А теперь, пожалуйста, повторите все, что вы говорили, еще раз, спокойно и последовательно, – попросил Бояринов.
– Зачем?
– Чтобы я мог во всем разобраться.
– В чем вы хотите разбираться?!
– Вы выдвинули обвинения, в которых нет ни доли правды. Я, конечно, не испытал бурной радости, узнав, что моя единственная дочь предпочитает женщин. И да, признаю, что особой любви к людям нетрадиционной ориентации я не испытываю и никогда не испытывал. Но я не убивал и не приказывал убить подруг своей дочери. Никогда.
Я хлопнула глазами. Значит, кто-то пытался подставить Бояринова? Или он мне тут лапшу на уши вешает? Притупляет бдительность?
– У вас были… отношения с моей дочерью, Наталья Борисовна?
– Нет!!! – закричала я. – Я имею отношения только с мужчинами!
– Но что-то было?
Я была вынуждена сказать про наше знакомство на вечеринке, фотографии, которые я совсем недавно собственноручно сожгла.
– То есть вы несколько лет работали в журнале из-за страха передо мной? – уточнил Бояринов.
– Нет. Мне нравилась и нравится работа в журнале. Я бы и так работала, без фотографий. Но когда делались фотографии, Анжелика Львовна еще не знала, буду ли я работать и как я буду это делать.
Бояринов задал мне еще несколько вопросов – и все по существу. Он на самом деле пытался разобраться в ситуации!
– Невероятно, – наконец сказал он и покачал головой.
– Что невероятно?
– Насколько мстительной может быть женщина, которой отказали.
– Кто мне отказал?
– Не вам, Анфиске.
– Какой Анфиске?
– Вашу бывшую начальницу на самом деле звали Анфиса. Она поменяла имя, фамилию и отчество. И год рождения вроде тоже поменяла.
– Что?!
– Она была Анфиса Лукинична Ромбабова.
Я хлопнула глазами.
– Мы с ней спали по молодости, – спокойно продолжал Бояринов. – И она хотела за счет меня решить ряд своих проблем. Замуж за меня хотела. Но мне такая жена не была нужна. Я прекратил с ней всяческие отношения. Она на прощание сказала, что найдет способ мне отомстить. – Бояринов вздохнул. – Вы ведь только от нее слышали, какой я подлец?
Я кивнула и подумала, что слышала не только я – судя по тому конверту, который мне прислали.
– Но Интернет… – открыла рот я.
– Все это можно организовать. Анфиска вполне могла устроить «форум», на котором вы знакомились с информацией. Признаться, я очень удивился, встретив ее через много лет. Она на самом деле сильно изменилась. Я, конечно, тоже не тот юноша… – Бояринов погладил бороду, лежавшую на груди, и улыбнулся. Улыбка поразительно преображала его суровое лицо. Он становился этаким добродушным стариком, чем-то похожим на Деда Мороза.
– Разве можно организовать форум? – поразилась я, но задумалась, вспоминая.
Мог все это подготовить один человек? Почему бы и нет? Я – не большой специалист по компьютерным технологиям, но считаю, что человек может сделать все, если захочет. Если очень захочет. Была ли Анжелика Львовна (или Анфиса Лукинична?) не простым пользователем, а асом в компьютерных делах? Не знаю. Но, наверное, могла сделать то, что сделала. Женская месть – мощная сила и очень сильный стимул. А потом могли подключиться и «висящие» в Интернете гражданки, не знающие, чем себя занять. И пошла волна… Кто-то вполне мог нафантазировать…
– Вы помните, как вы вышли на форум или форумы, на которых обсуждалась… моя деятельность? – вкрадчиво спросил Бояринов.
И я вспомнила. С подачи Анжелики Львовны. Она предложила почитать в Интернете, что говорят «посторонние люди», подсказала, где именно искать… Бояринов хмыкнул. Я вздохнула. Какой же дурой я была…
– Не расстраивайтесь, Наташа. Вам-то вообще расстраиваться не из-за чего. Это моя репутация пострадала. А я и не знал, что у меня слава такого зверя – убийцы лесбиянок…
Бояринов хитро посмотрел на меня. Я сказала про конверт, который недавно получила, и про то, что всем «героиням», которых знала, отдала фотографии. Но остались еще те, которых я не знала. Поэтому мы с Маргаритой Немцовой и поехали к Ане. Мы хотели узнать адреса девушек.
– Аня пропала, – сказал Бояринов, внезапно став серьезным.
– То есть как пропала?
– А вот так. Уехала из дома и не вернулась. Мобильный телефон не взяла. То ли специально, то ли забыла, так что и по нему ее не найти. Вы, наверное, знаете, что по сигналу трубки, даже выключенной, можно отыскать человека?
Я кивнула.
– Но ведь она же у вас… То есть вы не держали ее взаперти в загородном доме?
Бояринов хмыкнул:
– Нет, конечно. Она сама стала домоседкой после рождения ребенка. Второго хотела родить. Материнство ее очень изменило. Я только радовался.
– Но она куда-то ездила?
– Изредка по магазинам. Потом встречалась с одной… подругой. Но та ничего не знает. И они не должны были в тот день встречаться. У подруги была съемка. Я даже примерно не представляю, куда могла поехать Аня, и никто не представляет.
– А машина?
– Пока не нашли.
