куда податься. Вдруг – визг тормозов, две руки на рукаве пальто, рывок – и я, прилично шарахнувшись головой, оказываюсь в салоне машины. Никто из проходящих мимо даже не приостановился! Спасибо, люди!
У меня паника, я истошно визжу, машина отъезжает, дверь заблокирована – и только фраза «Не ори, истеричка!» заставляет меня замолчать и посмотреть на водителя. Сволочь поганая…
Возникает резонный вопрос:
– Ты совсем обалдел, урод конченый?!
И резонный ответ на него:
– Я тебя вчера предупреждал – не хами мне и не разговаривай так, словно я твой раб!
Если честно, в этот момент я жутко жалею, что это не так – вот бы я ему залепила по роже! Но не могу…
– Куда мы едем? – Я уже почти успокоилась, хотя руки трясутся, и вытянутая из его пачки сигарета никак не прикуривается.
– Не боись – все увидишь.
Интриган! Я даже разговаривать с ним не хочу, не то что…
Машина останавливается, я выхожу – ресторан «Панчо», единственное место в нашем городе, где готовят настоящую испанскую еду. Для человека, ненавидящего испанскую кухню так же сильно, как Костя, это просто подвиг… Он очень традиционен во всем, что не касается фотографии, поэтому его всегда возмущает моя страсть к экспериментам. Я же очень люблю открывать для себя какие-нибудь гастрономические новинки, поэтому часто затаскиваю Костю в подобные места, преодолевая его яростное сопротивление.
Сегодня он даже не орет: «Остро, невыносимо!» – а спокойно заказывает гаспачо, паэлью, тапас и каталонский крем, от которого я просто обмираю.
– Ты откуда вообще знал, что я сегодня выйду из дому?
– Ты сама вчера в аське сказала, что пойдешь искать сапоги.
И тут до меня доходит, что я перепутала окна переписки и вместо приятельницы послала это ему!
– Я тебя от самого дома пас, где ты так быстро в тачку сиганула, что я не успел перехватить. Кстати, что там было про фотографии и про то, куда и как ты бы мне их сунула?
Я чуть не падаю… я что – и это перепутала?! Тогда сегодня у меня день точно не задался, потому что вчера мы с одной дамой очень бурно пофантазировали на эту тему… Везет кому-то, что его задница сейчас в другом городе, да? Ну вот…
Я стыдливо опускаю глазки, хотя мне смешно – настолько, что я просто еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. А он уже сидит за столом и барским жестом велит мне тоже присаживаться:
– Что застыла? Не голодная, что ли? Я же знаю – тебя ночью разбуди, покажи пиалку с гаспачо – и все.
– У меня сейчас такое чувство, что ты меня на вокзале подобрал и решил перед сексом накормить, чтобы не сдохла.
Костя морщится – не любит, когда я «уличными» словами порчу так тщательно продуманную им пафосную сцену.
– Что за мода все опошлять? Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы ты вернулась.
– Просто оставь меня в покое на пару недель – вдруг я одумаюсь?
– Ты?! Да ты дура малахольная, сука! Ты никогда не одумаешься, если я не буду тебе напоминать о своем существовании! – «Господи, ну чего так орать-то? Люди кругом, между прочим…» – Если я не буду за тобой везде ходить, не буду звонить, в аську долбиться – ты даже не вспомнишь!
У меня тайное подозрение, что юноша перечитал моих записок в Интернете… Да, страсть к эпистолярному жанру когда-нибудь меня точно погубит! Это уже совсем как-то по сценарию, в котором я прекрасно узнаю свою руку… По ходу пьесы сейчас он должен меня ударить, но обычно он так себя не ведет в общественных местах – все же боится… Ну, так и есть – выпивает стакан минералки и переводит дыхание.
– Я тебя прошу, перестань… ну, не выводи ты меня из равновесия! Ты ведь видишь – я и так уже на грани, у меня все внутри корчится, мне больно, сука!
Интересно: вот это, последнее, – обращение или констатация факта? Я спокойно ем паэлью, мне все в кайф, я умею отключиться и не слушать бред, который несет собеседник. Полезный навык, приобретенный еще во время работы санитаркой, – когда в коридоре бьется в психозе больной, а тебе надо готовиться к экзамену, и ты всю ночь тупо зубришь под это бормотание и выкрики… Да, в свое время я успела и полы в больнице помыть почти три года, чтобы иметь добавку к стипендии в университете.
– Лорка, ты когда-нибудь прекратишь надо мной измываться? Что ты за человек, я ведь прекрасно знаю, что ты извелась, тебе самой хочется!
– Что – так заметно?
– Не особенно! Но я-то знаю! Я же тебя давно знаю, ну почему ты такая, а?
Блин, как я ненавижу мужские истерики… как низко падает человек, у которого в голове пунктик! Ему НАДО! НАДО! НАДО!!! И он будет добиваться этого всеми способами – от лести и поцелуев до угроз и рукоприкладства. Собственно, ради этого последнего все и делается… Но вот сегодня мне его почему-то совсем не жалко. Я не хочу подчиняться, не хочу ломать себя – сегодня просто не тот день.
– Костя, давай прекратим это все, а? Ну не сегодня, понимаешь?
Он молчит пару минут, а потом выдает:
– Скажи-ка мне, моя дорогая, ты с ним спишь? Ну, с этим мальчиком из твоего клуба?
О, черт! Ну за что мне это все, а? При чем тут несчастный Славик, которого я не буду рассматривать в качестве партнера даже при условии, что он единственный мужчина на земле? Как мне объяснить это моему неуемному любовнику?
– Я не могу спать с человеком, который годится мне в сыновья, если бы я родила его лет в пятнадцать.
– Не ври! Я же видел, как ты дергалась вчера и как на него смотрела – на меня ты так не смотришь!
«Как ты мне надоел своей ревностью! А-а-а-а!!!» Я швыряю вилку и встаю, толкаю стол так, что на колени Косте падает что-то с его тарелки.
– Я тебя предупреждала: никогда – слышишь, больше никогда – не смей мне говорить про ревность! Никогда – просто потому, что я тебе этого тоже не говорю!
Он тоже встает и – о, ужас! – опускается на колени, хватает меня за ноги и начинает рыдать… Это полный кошмар! Такого шоу я еще не видела… Мне противно и одновременно жаль его, никогда раньше Костя так себя не вел. Я его сломала – с ума сойти! Гордиться не хочу, если честно… Но теперь я понимаю, что с этого момента все пойдет по-другому, скорее всего. Все. Потому что вряд ли я теперь смогу подчиняться человеку, который может быть таким слабым – я его просто задавлю. С моим-то характером… Если раньше он как-то ухитрялся меня ломать, то теперь – все, все, граждане!
Я даже не знаю, радоваться этому или нет. Столько лет все шло по накатанной – и тут такое…
Муж пришел с работы хмурый. Он у меня оперативник в прошлом, у него остались какие-то приятели в полиции, с которыми он поддерживает отношения до сих пор, даже возглавляя адвокатскую контору. Я накрывала на стол к ужину, не заметила, как он вошел, и подпрыгнула от раздавшегося за спиной голоса:
– Опять весь день где-то болталась?
– Что за тон?
– Предупреждаю тебя: сегодня Мишка заходил, сказал, у них в разработке какой-то маньячина. Они аккурат сегодня деваху опрашивали. Изнасилование. И телесные повреждения такие, что Хичкок расплакался бы от зависти к фантазии товарища.
– Ну, и я при чем тут?
– При том! Не шарахайся по темноте, поняла?
– Саша, я не могу не шарахаться. У меня занятия в клубе заканчиваются в половине двенадцатого. Как раз успеваю на последний автобус.
– Бери машину и езди, мне все равно не нужно.
