Парень не настолько смел, чтобы, как Бюсси, выдвигать свои версии и защищать их. Нет, пока он только впитывает, учится и мотает на ус. Кстати, усы, в подражание Папийону, юноша тоже пытается отрастить, но пока безрезультатно. Мерлен хорошо печатает на машинке, старателен и трудолюбив, но комиссар оберегает его от столкновения с самыми мрачными сторонами человеческой жизни. Пусть пока походит свеженький, всегда одетый с иголочки наивный парнишка, полный надежд. У него впереди вся жизнь, чтобы загрубеть и стать таким, как он, комиссар Папийон.
Вот Мерлен вталкивает в комнату маленькую, узкогрудую рыжеватую женщину с типичным для жрицы любви напряженным выражением лица. На носу у нее несколько веснушек, возраст – выбирайте любой от двадцати до тридцати пяти включительно, глаза смотрят недоверчиво, с профессиональным прищуром.
– Садись, Роза… Андреа тебе уже все сказал?
Красотка бросает на полицейского слегка презрительный взгляд, достает дешевые папиросы и закуривает, даже не спрашивая разрешения. И Папийон не делает ей замечания. Пусть он комиссар, а Роза всего лишь маленькая шлюшка, в данный момент она главнее его. Потому что видела убийцу, и без ее показаний все его умозрительные заключения рухнут как карточный домик, как замок из песка, который съела пенящаяся волна.
– Да чего уж там, задавайте ваши вопросы, – роняет женщина.
Голос у нее хрипловатый, с характерными модуляциями – тоже обычный для жриц любви голос.
– Ты знала графа Ковалевского? – спросил Папийон после того, как стандартные вопросы об имени, возрасте и профессии свидетеля исчерпаны.
– Я с ним не спала, – тотчас перевела Роза разговор в понятную ей плоскость. Ее карие глаза насмешливо блеснули. – Он предпочитал другой тип, ему нравились брюнетки. Хотите подробностей – спросите у Викторины.
Верно, на портрете, что лежал в ящике стола, была изображена брюнетка. Однако сейчас комиссара интересовало совсем другое.
– В ночь со вторника на среду ты работала на площади?
– Да.
– И видела человека, который крутился возле особняка графа Ковалевского?
– Вы же знаете, что видела.
– Опиши, как он выглядел.
– Высокий, симпатичный. Военный.
– С чего ты так решила?
– Выправка, – презрительно бросила Роза, явно не любившая длинных фраз.
– Как он был одет?
– Темный плащ. Воротник поднят. Руки в карманах.
«Черт, отличный свидетель! – подумал комиссар в невольном восхищении. – Не то что некоторые, которые нагородят горы слов, и поди разберись в них. Нет, тут все к месту, и каждое слово на вес золота».
– Головной убор?
– Без шляпы. Блондин.
– Может, ты и цвет его глаз успела запомнить?
– А то! Глаза голубые. Так и запишите.
Одно к одному – молодой барон Корф. О-хо-хо, бедная его мать! Нелегко ей придется, особенно когда в семью вцепятся газетчики…
– Когда это было?
– Около полуночи. Я только вышла на работу.
– Опиши, что именно мужчина делал.
– Подошел к особняку графа. Я уже тогда обратила внимание, что он не звонит, а словно чего-то ждет. Застрял у двери. Но тут меня отвлекли.
«Знамо дело, клиент подвернулся, некогда по сторонам глазеть, пусть даже поблизости режут хоть дюжину графов», – хмыкнул про себя полицейский.
– Когда ты вернулась на площадь?
– Через полчаса, чтобы не соврать. И тут вижу, он бежит обратно.
– Блондин с военной выправкой?
Роза молча кивнула, выпуская кольцо голубоватого дыма.
– Ты видела, как он выходил из особняка?
– Врать не буду, не видела. Но двигался оттуда, факт.
– У него были при себе какие-то вещи? Что-нибудь, чего не было, когда ты видела его в первый раз?
– Вроде нет. По-моему, руки у него были свободные.
– Что дальше?
– Ну, я хотела завести с ним разговор, но мужчина просто меня оттолкнул и побежал дальше. – Роза подняла левую руку. – Видите пятно на рукаве, над манжетой? Это он оставил, когда толкнул меня. Я пыталась стереть, да какое там. Кровь хреново смывается, факт.
– Ты раньше не видела этого человека?
– Нет, никогда.
– А могла бы его опознать?
– Без проблем.
– Больше той ночью не заметила ничего подозрительного? Может быть, кто-нибудь еще подходил к особняку, входил в него, выходил оттуда?
– Нет, ничего такого я не помню.
– Значит, никто, кроме блондина с военной выправкой, поблизости не вертелся?
– Никто.
Комиссар испытующе посмотрел на женщину.
– Ты понимаешь, что этому человеку грозит гильотина и что именно ты способна послать его на эшафот? Кому-нибудь еще, кроме Андреа, ты говорила, что видела его?
– Ну, может, паре девчонок, – фыркнула Роза. – А что? Хотите сказать, что он может кокнуть меня, как того графа?
– Я бы не стал исключать такую возможность, – хмуро ответил комиссар. – Поэтому прошу тебя быть поосторожнее. Может, тебе стоит на время оставить ремесло? И, пожалуй, неплохо будет переехать. Охрану я тебе обеспечу.
– Бросьте, комиссар, – усмехнулась Роза. Поискала глазами пепельницу и, не найдя ее, загасила сигарету прямо о столешницу. – Не на такую напали. Андреа меня в обиду не даст, да я и сама смогу за себя постоять. – Она задрала юбку и продемонстрировала комиссару нож в чехле, пришитом к подвязке. – А в сумочке у меня всегда револьвер.
– Тяжелая у тебя работа, – заметил Папийон не то сочувственно, не то со скрытой иронией. – Подпиши протокол. Вот здесь.
– И не говорите, работенка та еще, – вздохнула Роза. Криво расписалась и поднялась с места. – Круче, чем у вас, это факт.
И, посмеиваясь над собственной шуткой, женщина вышла из кабинета. А на прощание еще и сделала глазки Мерлену, который попался ей в коридоре.
Папийон вызвал двух из четырех своих агентов, считавшихся лучшими специалистами по слежке, и дал им наказ: заняться Розой и по очереди вести ее двадцать четыре часа в сутки. Когда дело было настолько серьезным, комиссар не полагался ни на чьи заверения, предпочитал рассчитывать только на себя и на ближайший круг своих помощников, который не превышал десятка человек. Что касается двух других специалистов по слежке, комиссар уже успел дать им поручение – не выпускать из виду главного подозреваемого, Михаила Корфа.
Глава 6
Версии
