И знакомые, и комиссар, и вы…
– И Георгий Иванович, я полагаю?
Только что на устах мадам Тумановой была улыбка, но мгновенно исчезла, а взгляд приобрел настороженное и, прямо скажем, не слишком приятное выражение.
– Ну и что, что Георгий Иванович? – проговорила она. И голос ее тоже стал другим, вовсе не таким беззаботно-щебечущим, как раньше. – Мы все взрослые люди, в конце концов. Если вы явились сюда, чтобы укорять меня…
Теперь весь вид дамы дышал враждебностью, но Амалия почему-то не сомневалась, что собеседница играет, примеряя и меняя разные маски – светской львицы, радушной хозяйки, капризной девочки, высокомерной красавицы. «Кто же ты на самом деле? – с некоторым беспокойством подумала баронесса. – И бываешь ли ты искренней хоть когда-нибудь?»
– Я не жена господина Урусова, чтобы укорять вас, – уронила Амалия. – И в любом случае меня это не касается.
Мгновение Мария буравила гостью взором, однако наготове была уже следующая маска – оскорбленной невинности.
– Право же, сударыня, я не понимаю, о чем вы…
– Меня интересует только граф Ковалевский, – повторила Амалия.
– Почему же? У вас с ним что-нибудь было?
Мария Туманова все-таки выпустила когти. Но она упустила из виду, что с баронессой Корф такие штучки совершенно бесполезны.
– Полагаю, меньше, чем у вас, – усмехнулась Амалия. – Скажите, вам известно, что граф застраховал свою жизнь на крупную сумму?
– Мне? – изумилась Мария. – А почему это должно быть мне известно?
– К примеру, Павел Сергеевич мог застраховать свою жизнь в вашу пользу. Разве нет?
Туманова пожала плечами.
– Я полагаю, об этом лучше спросить у Георгия Ивановича. Он был в курсе всех дел покойного.
– Убитого, – мягко поправила Амалия. – Так вам ничего не известно о страховке?
– Ничего.
– И у вас даже нет никаких соображений по данному поводу?
– Верите ли, сударыня, – ни малейших!
– И, конечно, вы понятия не имеете о том, кто убил Павла Сергеевича?
– Разумеется! Я уже говорила об этом полиции.
– И никого не подозреваете?
Мария Туманова покачала головой.
– Я не настолько подозрительна, госпожа баронесса. Вообще я завидую людям, которые умеют питать подозрения. Должно быть, это очень захватывающе – подозревать, не имея никаких оснований. – В голосе дамочки звенела явная насмешка.
Она больше ничего мне не скажет, мелькнуло в голове Амалии, которая тут же поднялась и стала прощаться.
Хозяйка задержала ее руку в своих и снова начала источать елей:
– Полагаю, когда вся эта злосчастная история закончится, вы зайдете ко мне в гости просто так, по- соседски? Мне было очень приятно поговорить с вами, сударыня!
Амалия молча высвободила руку и удалилась. Спускаясь по лестнице, баронесса поймала себя на том, что недовольна собой и тем, как прошел разговор.
«Но, по крайней мере, Мише не пришлось долго меня ждать…» – успокоила она себя и улыбнулась сыну, садясь в машину.
– А теперь куда?
– На улицу Вожирар. Нанесем визит господину Нелидову.
Однако добраться до нужного адреса оказалось не так-то просто. Во всяком случае, с первого раза это не удалось, потому что на мосту Согласия к машине с криком бросился молодой человек:
– Госпожа баронесса! Госпожа баронесса!
Амалия едва узнала Гюстава Ансеваля, настолько у того был неприкаянный и несчастный вид.
– Месье Ансеваль, вы куда-то спешите? Если нам по пути, я могу подвезти вас. Мы едем на другой берег…
– Вы очень добры ко мне, – со вздохом промолвил Гюстав, – но я никуда не спешу. Сегодня утром мне позвонили по телефону и сообщили, что я уволен. Начальник отдела сказал, что ему не нужны служащие, за которыми является полиция. А у меня больная мама…
Амалия посмотрела на его лицо и открыла дверцу.
– Садитесь!
Удивившись приглашению, Гюстав тем не менее подчинился. И, усевшись на сиденье, продолжил ныть:
– Теперь мне придется искать работу, а найти ее не так-то легко… Конечно, я мог бы пойти бухгалтером, я очень хорошо считаю. Но…
– Значит, вы можете работать бухгалтером?
– Да, сударыня. Но вряд ли я смогу сразу найти хорошее место, и мои сбережения…
– Миша, – негромко сказала Амалия, – поворачивай назад. Мы едем на улицу Мира, 21.
Не задавая лишних вопросов, сын сделал круг по площади и, вернувшись на мост, покатил в обратном направлении.
Баронессе повезло – Жак Дусе оказался в своем кабинете. В нескольких словах она объяснила ему ситуацию:
– Этот молодой человек вбил себе в голову, что ему никогда не везет. Но месье Ансеваль производит впечатление усердного служащего, и к тому же у него слепая мать – вчера он долго мне о ней рассказывал. Если у вас есть какое-нибудь место для него…
– Я полагаю, – улыбнулся Дусе, – мы сможем все устроить. Не беспокойтесь, сударыня.
– Мне бы не хотелось, чтобы злосчастное расследование гибели графа Ковалевского поломало юноше жизнь, – добавила Амалия. – Комиссару Папийону следовало бы проявить больше такта, но он, когда ведет следствие, не думает больше ни о чем.
– Ну что ж, – сказал Дусе, поднимаясь с места, – значит, у меня появился новый служащий.
Модельеру очень понравилось, что баронесса не бросила на произвол судьбы молодого человека, которого видела всего второй или третий раз в жизни. Месье Дусе отлично понимал, что на такой поступок способен далеко не каждый, и если он и раньше был о своей клиентке самого высокого мнения, то теперь в его глазах она вознеслась на недосягаемую высоту.
Уладив судьбу Гюстава Ансеваля, Амалия вернулась к машине.
– Ну а теперь точно едем на улицу Вожирар. Надеюсь, мы застанем Нелидова дома…
– Значит, с Марией Тумановой ничего не вышло? – проницательно спросил Михаил, заводя мотор.
Баронесса улыбнулась.
– Похоже, человек, который назвал ее крепким орешком, был совершенно прав. Надеюсь, Нелидов окажется более разговорчив.
Автомобиль, оставив позади улицу Мира с ее роскошными модными магазинами, покатил обратно к Сене.
Глава 23
Ищите деньги
Петр Нелидов жил в маленькой квартирке, расположенной под самой крышей. Словоохотливая консьержка рассказала Амалии, что молодой человек держится очень скромно, прислуги не имеет, никого к себе не водит и лишь изредка получает письма из России. Впрочем, пару раз консьержка видела, как Нелидова подвозила в экипаже какая-то дама, но это было довольно давно.
– Месье сказал, – добавила консьержка, – что она его родственница.
Поблагодарив женщину, баронесса отправилась на верхний этаж. Лестница оказалась типичной для Парижа – узкой и крутой. И довольно чистой.
