Я заглянул за угол, где находилось еще одно небольшое помещение. Так и есть, возле стены, в окружении поклонников, стоял Фернандо Асанте, который небрежно поставил свое пиво на металлическую скульптуру. На открытие выставки Асанте оделся весьма неформально — черные джинсы, белая шелковая рубашка на огромном животе и хлопковый пиджак с вышитой блестками девой Марией на спине и лацканах. Две пухлые девицы в атласных платьях прикрывали фланги. Несколько бизнесменов смеялись шуткам. Белый телохранитель с вьющимися волосами, которого я видел в «Ми Тьерре», болтался рядом и единственный не выглядел очарованным обществом Асанте.
Какого дьявола? Я вернул Карлону его пиво.
— Будь настороже, Лоис Лейн,[106] — сказал я ему. — Мне нужно кое с кем поздороваться.
Я посмотрел на Майю, чтобы проверить, идет ли она за мной.
Майя смотрела на Фернандо Асанте — тот смеялся собственной шутке и поглаживал ягодицы ближайшего атласного херувима. Потом она взглянула на Карлона, пытавшегося есть канапе с ладони, и без возражений последовала за мной в соседнюю комнату.
Когда мы подошли, Асанте одарил меня своей лучшей белозубой улыбкой, оценивающе оглядел Майю и, казалось, решил, что она того стоит. Затем он кивнул своим поклонницам, они одновременно извинились и покинули заднюю комнату, остался только телохранитель.
— Джек, как я рад снова тебя видеть, мой мальчик, — сказал Асанте.
Он ослабил на шее серебряный бола[107] в форме Техаса и протянул мне ухоженную ладонь. Я не стал ее пожимать и поинтересовался.
— Слушайте, советник, у вас потрясающий костюм. Ваш пиджак льет слезы в религиозные праздники?
Он лишь улыбнулся и бросил похотливый взгляд на Майю.
— Я большой поклонник искусства, мадам, и восхищаюсь красивыми вещами.
Майя тепло ему улыбнулась.
— Должно быть, вы мистер Асанте.
Слова Майи доставили ему удовольствие. Ну, прямо Очаровательный Немолодой Политик.
— Вы правы, принцесса, — сказал он. — А вы?
— Меня просто заворожили истории из бульварных газет, которые мне читал Трес, — проворковала она. — Это правда, что вы и ваша секретарша были в одной паре трусиков?
Зрачки Асанте превратились в точки. Вероятно, с его гениталиями происходило нечто похожее. Тем не менее он умудрился продолжать улыбаться.
— Вижу, вы слишком много времени проводите с мистером Наварром, принцесса, — заявил он.
Майя наклонилась поближе, словно собиралась поделиться с ним неприличным секретом.
— На самом деле я научила его всему, что он знает. И если вы еще раз назовете меня «принцессой», меня вытошнит прямо на вашу деву Марию.
— Кстати, о тошноте, — вмешался я. — Я не знал, что вы поклонник работ Бо, мистер Асанте. Вы с ним знакомы?
Асанте не знал, на кого смотреть. К Майе он теперь относился, как собака к змее, и пытался определить, насколько опасной может оказаться эта маленькая штучка. Телохранитель подошел поближе, и у меня появилась возможность разделить с ним аромат галлона или двух «Арамиса»,[108] который он на себя вылил. У меня начали слезиться глаза.
Асанте оторвал взгляд от Майи и посмотрел на меня.
— Почему ты спрашиваешь, Джек? Хочешь автограф?
— Просто любопытно. Мне необходимо узнать профессиональное мнение Бо относительно фотографий, попавших ко мне в руки, — ответил я.
Я рассчитывал увидеть какую-то реакцию, но с тем же успехом мог бы говорить о шансах клуба «Рейнджерс»[109] в финале.
К нам подошел мужчина в желтой шелковой рубашке и черных брюках, извинился, оторвал красную наклейку со страницы с ярлыками и указал на фотографию, находившуюся за спиной члена городского совета.
— Эта, мистер Асанте?
На снимке размером восемь на одиннадцать дюймов, с подписью Бо в нижнем углу, было снято заброшенное ранчо на холме над техасской равниной. На ночном небе со следом одинокой кометы висела раздувшаяся луна. На заднем плане виднелись ржавые железные ворота; вдоль верхней дуги шла надпись: «Ленивый У», одна створка частично слетела с петель и приоткрылась.
Асанте бросил неторопливый взгляд на фотографию.
— Конечно, сынок, эта подойдет.
Служащий галереи наклеил ярлык с надписью «продано», еще раз извинился и ушел.
— «Ленивый У», — задумчиво проговорил я. — Наверное, имеется в виду «Ленивый Ублюдок»?
Асанте меня проигнорировал.
— Удачная сделка, — сказал он, обращаясь к Майе. — Мне сказали, что это одна из лучших старых фотографий Карнау. — Я всегда что-нибудь покупаю, если оно не слишком большое и на него выставлена цена.
Он продолжал пожирать Майю глазами, словно напомнил ей какую-то только им двоим известную шутку. Потом он повернулся ко мне.
— А как у тебя с работой, сынок? Ты еще не потерял надежду?
— На самом деле я хотел узнать, не найдут ли для меня ваши друзья в «Шефф констракшн» какую- нибудь работенку?
Асанте удивился.
— Прошу прощения?
— Я полагаю, в строительство нового художественного комплекса в Норт-Сайде, который вы продвигаете, будет вложено очень много денег. Самый большой «казенный пирог» со времен «Центра Трэвиса», может, даже больше. И еще я знаю, что Шефф наверняка получит контракт. Вы ведь именно так с ним договорились?
Асанте бросил взгляд на телохранителя и кивнул, показывая, что собирается уходить с выставки. Арамис подошел и встал рядом со мной.
— Дезинформация — опасная штука, Джек, — почти ласково сказал Асанте. — Город принимает решение о предоставлении строительных заказов в результате анонимного тендера. Только после того, как мы одобряем комплексное соглашение на новый проект, начинается поиск подходящих фирм, но проект проходит через множество комитетов и казначейство. Я имею к этому лишь косвенное отношение. Теперь тебе стало понятнее?
— Да бросьте вы. И никаких откатов, ничего такого? — спросил я.
Асанте холодно улыбнулся.
— Знаешь, Джек, на твоем месте, — сказал он, наклонившись ко мне, чтобы дать личный совет, — я бы отвез барышню обратно в Калифорнию, да и сам перебрался бы в такое место, где перспективы лучше, а ожидаемая продолжительность жизни выше.
Он показал мне свой золотой зуб, и из его рта на меня пахнуло использованным машинным маслом.
— Я постараюсь не забыть ваш совет, — обещал я.
Асанте взял свое пиво, стоявшее на статуе, и вежливо кивнул Майе.
— Доброй ночи, Джек.
И ушел в сопровождении телохранителя.
Майя приподняла брови. Мне показалось, что она выдохнула только после того, как к нам впервые за десять минут подошел Карлон, руки которого были все еще заняты тарталетками, и подтолкнул меня локтем.
— Ладно, отойдем-ка к окну в конце зала.
Я мрачно посмотрел на него.
Он тут же направился в конец комнаты, не дожидаясь, что я последую за ним. Когда мы его догнали,
