Джек встал с таким выражением, какого Брайони никогда раньше не замечала. На появление Гарри он не обратил никакого внимания.
— Брайони!
Одно слово. Только ее имя. Но он так его произнес, что у нее мурашки забегали по спине. Она взглянула на него — и мурашки забегали по всему телу. Джек смотрел на нее, словно перед ним была такая же драгоценность, как и Мадди. Должно быть, ей почудилось. Ночь без сна делает странные вещи с человеком.
Ночь без сна прошла двадцать четыре часа назад. И с тех пор Брайони успела поспать. Она вспыхнула и шагнула к кровати, обнять девочку.
— Ты потрясающе выглядишь, Мадди Морган. Врачи говорят, что болезнь вызвана не «Туннелем судьбы», хотя у меня есть сомнения.
— Конечно! — с негодованием запротестовала Мадди. — Просто Дайана так говорит, потому что она вас не любит.
— Гарри тоже не одобряет «Туннель судьбы», — назидательно заметила Брайони, меняя тему. Она старалась не замечать странный взгляд Джека. — Гарри очень разумная собака. Когда мы проходили сюда, он сидел тихо.
— Люди видели вас… — как завороженный, протянул Джек.
— Да. Я даже думала, что меня по дороге поймают и направят в родильное отделение. Но я прошла. — Она с сомнением взглянула на дверь. — Но, Мадди, любовь моя, лучше, чтобы наш визит был кратким. Если кто-нибудь войдет…
— Никто не войдет, — уверенно возразила Мадди и спрятала Гарри под одеялом, чтобы пошептаться с ним.
Брайони ничего не оставалось, как посмотреть на Джека.
— Спасибо, что ты осталась здесь в ту ночь, — медленно проговорил он. Взгляд его не изменился. — Ты так была нужна мне!
Боже! Это признание. У Брайони перехватило дыхание. «Ты тоже мне был нужен», — хотелось ей сказать. Но она не сказала. Один раз она и так слишком многое открыла этому мужчине.
Теперь пусть решает он.
— Мадди вернется домой в пятницу, — продолжал Джек. — Ты приедешь в субботу к нам обедать?
— Мне бы хотелось…
Но тут Мадди высунула голову из-под одеяла и укоризненно посмотрела на отца.
— А Дайана говорила, что на уикенд обед будет готовить она.
— Говорила? — вяло переспросил Джек и рассеянно провел рукой по волосам.
— Оставим это, — ласково проговорила Брайони. — Возвращайтесь домой, устройтесь. Потом все решишь.
— Я не…
Джек не договорил. Распахнулась дверь, и появилась Дайана.
— Вы?!
На какой-то миг, Брайони даже почувствовала жалость к этой девушке. Дайана, должно быть, тоже влюблена, если так реагирует на нее.
В этот момент, Дайана увидела Гарри и практически перешла на визг.
— Опять идиотские выходки?! Вы принесли сюда собаку? Неужели не понимаете, как близко к смерти был ребенок? Меньше всего ей сейчас нужны собаки, покрытые микробами!.. И в постели, ради Бога…
Она шагнула к кровати, схватила Гарри за ошейник и с яростью вышвырнула за дверь. Он приземлился в коридоре. В голове зазвучало эхо воспоминаний. Эхо сердитых голосов, пинков и боли. За месяцы жизни у Брайони, это эхо почти заглохло в памяти пса, но остались его следы. Гарри знал, что значит злость.
Он зажал между ногами обрубок хвоста, и засеменил по сияющему полу коридора с такой скоростью, на какую только были способны его короткие ноги.
— Нет!
— Дайана!
— Гарри!
Три голоса прозвучали почти в одновременном протесте. Но, прежде чем Дайана успела продолжить свои обвинения, Брайони нырнула в открытую дверь и помчалась за любимой собакой. Гарри быстро скрылся из виду. Добежав до угла, Брайони увидела, что он влетел в открытую дверь, на которой написано «Для отдыха сестер». Потом другой маленький коридор и еще одна дверь…
Брайони, запыхавшись, ворвалась в эту дверь и обнаружила трех престарелых леди, разглядывавших ее горевшими от любопытства глазами. Две леди сидели в креслах перед телевизором. А третья — крошечная и высохшая от старости — хрупким комочком притулилась в углу кровати.
— Вы не видели собаку? — Пытаясь отдышаться, Брайони прислонилась к двери. — Маленькую серую собаку…
— Кто, мы? — спросила одна из леди перед телевизором.
Она завозилась с пультом управления, будто бы убирая звук, но на самом деле старалась придать лицу подобающее выражение. Потом взглянула на Брайони, безмятежными, невинными глазами.
И Брайони не смогла сдержать улыбку. Роль лгунишки старушка играла плохо.
— Вы не против, если я проверю? Он мог вбежать, пока вы смотрели телевизор.
— Проверьте, дорогая.
— Гарри!
Нет ответа. Краткий осмотр ящиков и шкафов не дал результата. Брайони решительно посмотрела на леди, притворявшуюся обманщицей.
— Его зовут Гарри, — сказала Брайони. — Он испугался. Гарри обидели. Это мой пес. Я люблю его.
Молчание. Все три леди приняли информацию к сведению, и оглядели девушку с ног до головы. До сих пор крошечная старушка на кровати не шевелилась. Сейчас же костлявая сухая рука поднялась над одеялом и упала. Искривленный палец показал под кровать. Брайони нагнулась и замерла. Из дальнего угла на нее с ужасом смотрели два сверкающих глаза.
Брайони забралась под кровать, подползла и обняла Гарри, крепко прижав к себе.
— Ох, Гарри, она ушибла тебя, — ласкала она своего питомца.
Пес дрожал, как осиновый лист.
Брайони зарылась лицом в его шерсть и почувствовала, как брызнули слезы. Они оба — она и Гарри — страдали от душевных травм. Из коридора донеслись тяжелые шаги, кто-то остановился у двери.
— Никто не видел пса? И его хозяйку? Девушку с ярко-рыжими волосами?..
Джек. Это был Джек!
У Брайони сердце ушло в пятки.
— Кто, мы? — повторила свой вопрос та же старая леди.
Джек обдумал ситуацию и ласково, но твердо произнес.
— Пес напуган. Его обидели. Клянусь, это не я! Я не мог бы обидеть его. И девушку, которая с ним. Мне нужно найти ее. Я люблю ее. Я люблю их обоих.
Мертвая тишина. Брайони затаила дыхание. Гарри тоже затаил дыхание. И потом снова над одеялом поднялась сухонькая рука и показала вниз. Прямо туда, где прятались беглецы.
Джек вытаращил глаза. Потом, озадаченный, подошел к кровати.
— Брайони?
Он нагнулся и заглянул под кровать. Двумя секундами позже, Джек Морган уже был там и обнимал Брайони и Гарри с такой силой, будто собирался никогда больше не выпускать их.
Когда он чуть ослабил объятия, Брайони, наконец, смогла чихнуть.
Целоваться и чихать в одно и то же время — дело трудное, но не невозможное. Когда Брайони чихнула третий раз, Джек еще чуть-чуть ослабил объятия. И сделал это очень неохотно.
