— Мирна, ты…
Брайони быстро шагнула вперед. Мадди вцепилась в ее леггинсы, пропитанные навозом.
— Дети, пошли, — приказала Мирна своему войску, широко улыбаясь и разворачивая коляску. — Давайте уйдем отсюда. Тетя Брайони на этот раз зашла слишком далеко.
И со злорадным хихиканьем Мирна выплыла из павильона.
Итак, надо ждать шести часов. Великолепно! Еще два часа шататься по ярмарке с видом и запахом кучи навоза.
— Она не хочет отвезти вас домой?
Мадди по-прежнему жалась за спиной у Брайони, вцепившись в леггинсы.
— Не хочет. — Брайони с Гарри на руках опустилась на тюк сена. Мадди села рядом. — Знаешь, Мадди, что такое подруга на хорошие времена?
— Нет.
— Вот, — Брайони показала на удалявшуюся спину Мирны, — прекрасный образец! Я проехала половину мира, чтобы спасти ее бизнес, а она не пускает меня в свою машину, потому что я немного пахну.
— Вы много пахнете, — восстановила истину Мадди.
— Вот как? Спасибо…
— Джек отвезет вас домой!
А ведь это мысль. Почему она не приходила ей в голову?
— Держу пари, что твой па… Держу пари, что у твоего Джека красивая новая машина с кремовыми кожаными сиденьями.
— Иногда он ездит на ней, но сегодня приехал на грузовике. На большом-большом. А сзади построены домики для собак.
— Это меняет дело! Наверно, я сумею залезть в собачий домик, — улыбнулась Брайони.
— Глупости! Вы можете сидеть впереди, вместе с нами. Я попрошу Джека.
И не успела Брайони остановить ее, как девочка вскочила и побежала к двери павильона.
Помоги мне, Боже… Брайони встала с Гарри на руках. Что теперь делать?
Ведь она обещала Джеку доставить девочку к площадке для состязания собак! Теперь Мадди убежала, а площадка — на другой стороне территории ярмарки.
— Мадди, подожди меня, Мадди…
Но сапоги Брайони не предназначались для бега, а Гарри, казалось, весил целую тонну. К тому времени, когда Брайони доковыляла до площадки, Джек Морган уже слушал рассказ дочери. С первого взгляда Брайони поняла, что он в ярости.
— О! — Джек сурово взглянул на нее. — Как мило с вашей стороны присоединиться к Мадди.
— Она убежала вперед! — Брайони остановилась футах в двадцати от него, тщетно пытаясь отдышаться. Презрительный взгляд Джека давал понять, что здесь ей больше делать нечего. Надо уходить. — Еще встретимся, Мадди, — крикнула Брайони между вдохами. — Наверно, на следующей собачьей выставке. Спасибо, что помогла найти Гарри.
— Вы не посмеете явиться на следующую собачью выставку! — прорычал Джек.
Девочка вцепилась в руку отца.
— Нет! — В голосе ее слышалось требование. — Я говорила тебе. Мы должны отвезти Брайони домой, потому что она пахнет.
Правильно, она пахнет, вдруг вспомнил Джек. Она так хорошо пахла…
— Солнышко…
— Плохая собака всю ее вымазала в коровьих лепешках, а потом мужчина поливал ее из шланга, и теперь она и Гарри пахнут так плохо, что мама Фионы не позволила ей даже сесть в машину. Брайони должна сидеть среди коров, пока не приедет кто-то с грузовиком. А он не приедет и через сто лет, а у нас есть грузовик!
Джек уставился на свою дочь. Потом медленно перевел взгляд на Брайони. И только тут понял, что именно Мадди пыталась объяснить ему. Волосы у женщины слиплись. Светлая одежда, покрытая зелеными подтеками, выглядела омерзительно. Собака, которую она держала на руках, стала просто гадкой…
Девушка стояла, с вызовом вздернув подбородок, зеленые глаза сверкали… И Джек вдруг подумал, что никогда не видел ничего более красивого. Или более нелепого.
— Она говорит, что может ехать в одном из собачьих домиков, но она может ехать и впереди, вместе с нами. Ведь правда?
Он пожал плечами.
— В таком виде вам ходить только по пустыне.
— Спасибо.
Она повернулась на каблуках.
— Мисс Лестер!
Брайони упрямо зашагала к выходу. В сапогах хлюпала вода. Через три секунды ее остановила большая рука, уверенно легшая на плечо. Брайони обернулась. Гарри яростно извивался, пытаясь вырваться и поприветствовать Джессику, стоявшую рядом с хозяином.
— Это поможет?
Джек достал из кармана потерянные в суматохе событий ошейник с поводком Гарри.
— Кто-то нашел это на трибуне и отдал мне. — И, не обращая внимания на запах, Джек потянулся и надел на собаку ошейник. — Вкус на женщин у тебя, может быть, и безукоризненный, но выбор лосьона после бритья оставляет желать лучшего, — сказал Джек, опуская Гарри на землю. Обе собаки явно обрадовались встрече. Лосьон после бритья, очевидно, соответствовал вкусу Джессики — ведь она была ближе к земле.
— Можем мы отвезти Брайони домой? — раздался голос Мадди, настойчивый и умоляющий.
— Спасибо, Мадди, но мне, пожалуй, лучше пойти к коровам, и ждать Йэна там.
— Йэн — это кто?
В голосе Джека прозвучала тревога.
— Макферсон.
У Джека прояснилось лицо. Итак, за Брайони приедет мужчина, который прочно женат. Напряжение, словно висевшее в воздухе между ними, несколько разрядилось.
— Йэн Макферсон сегодня сеет ячмень, — сообщил он. — Я проезжал мимо его поля на пути сюда.
— Я знаю, — вежливо ответила Брайони. — Закончив, он приедет и заберет меня.
— Раньше темноты он не закончит.
— Значит, буду ждать до темноты.
Джек вздохнул и, чуть приподняв шляпу, провел рукой по волосам. Наступила напряженная пауза. Что-то в Брайони Лестер было такое, что говорило ему: забирай Мадди и Джессику, и беги, приятель! Уноси ноги! Но дочка настойчиво дергала его за руку.
— Мне нравится Брайони, — упрямо повторила Мадди.
А ему, Джеку Моргану, эта женщина совсем не нравится! Бесполезное украшение, к тому же дурно пахнущее… Правда, у нее потрясающие глаза. И еще потрясающие ноги. У нее сказочные волосы! О Боже!..
— Пойдемте, — прорычал Джек. — Я отвезу вас домой.
Брайони прикусила губу. Приглашению не хватало вежливости. Надо отказаться.
Но она вся такая грязная, да к тому же, мокрая… Наверно, не стоило становиться под шланг. Несмотря на пробежку, ей было холодно. Не хватало только простудиться!
— Предложение действует две минуты, — сказал Джек, заметив ее колебания. — Мы собираемся домой. Или вы едете с нами, или ждете Макферсона. Выбирайте!
Что же делать? Оставаться здесь еще на два часа? Даже если Джек Морган дерзкий грубиян, то он чертовски привлекательный, дерзкий грубиян! С великолепной улыбкой… Когда ему не лень улыбаться. И он любит дочку. Так что он не может быть плохим во всех отношениях.
Ей удалось состроить улыбку.
