следующий день посвятил в рыцари.
На какое-то время воцарилось молчание.
– Прости, – выдавил из себя Гален, – я погорячился.
– Принято, – кивнул Альвин, – я тоже был не прав.
– Ну, за мир и взаимоуважение! – делаю глоток из фляги и передаю сидящему рядом Галену. Тот тоже прикладывается и протягивает Альвину, но Катарина перехватывает сосуд на полпути. А пить она не умеет. Дрожащими руками протягивает флягу Альвину, судорожно пытаясь вдохнуть. Наконец, заветный сосуд снова у меня в руках. Тепло растекается по венам. Впрочем, здесь не холодно даже ночью. Лето уже полностью вступило в свои права. Шум леса, уютное потрескивание костра и пляска языков пламени. Благодать! Развалившись на одеяле, смотрю в звездное небо. Уже за полночь, но сон не идет. Слишком насыщенный день.
– Даркин, – выводит меня из задумчивости голос Элеоноры, – а почему тебя называют музыкантом?
– Кто называет? – приподнявшись, смотрю на девочку.
– Ну, старшие ребята, – смущается та, – а на чем ты играешь?
– Ни на чем.
– А почему тогда музыкант? – присоединяется Катарина, – я тоже слышала.
– Помнишь, наш первый ментальный поединок? Вот за такие шутки.
– Ты со всеми противниками так танцуешь? – усмехается Гален.
– Нет, только с красивыми девушками, – парирую я, – для остальных есть музыка погрубее.
– Это как? – удивляется Альвин, – можешь продемонстрировать?
– Вы же не враги, – мне лень.
– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – чисто ребенок!
Элеоноре отказать не могу. Связь устанавливается просто, они готовы слушать. Что бы такое изобразить? Не одну из тех песен, что пугают моих противников точно. И что-нибудь понятное, чтобы не пришлось объяснять каждое второе слово. И не слишком агрессивное. О! Кажется, подойдет.
'Орел' Маршала вполне подойдет под мое умиротворенное настроение.
– Красивая песня, – произносит Катарина, когда стихают последние аккорды.
– Еще! – требует Элеонора. Гален кивает. Остальные тоже не против.
На этот раз кое что поживее. Одна из моих любимых песен, правда, в обработке Газманова. Авторское исполнение, которое видел по телевизору, абсолютно не впечатлило. А значит, и сейчас не смогу воспроизвести как должно.
Последнее четверостишие произношу на общем, так как у Газманова его нет.
– Правильная песня! – восхищается Альвин, – ее бы на общий перевести. Сможешь?
– Не настолько хорошо знаю общий, – качаю головой, – ты и переведи. Или музыка и стихосложение в число рыцарских добродетелей не входят?
– В этом я не силен, – разводит руками Рох.
– Еще одну! – Снова Элеонора. Вот ведь неугомонная!
– Спи давай! – шикаю я на нее.
– Правда, Даркин, давай еще одну. – Поддержала малявку Кэт, – Как раз малое ожерелье получится.
Ожерелье – это термин бардов. Несколько песен на заданные темы. Минимум три – малое ожерелье. Например 'О любви' – 'О страдании' – 'О судьбе'.
– Там же вроде по очереди поется. Так что давай ты.
– Что ты, – замахала руками девушка, – я и не умею. Я с пяти лет с отцом по гарнизонам. Я в сигналах горна разбираюсь лучше, чем в ладах риттоны.
– По-моему ты лукавишь, – замечает Гален, – у тебя красивый голос и неплохое образование.
– А ты вообще помолчи! – напустилась на него Катрин, – А то сейчас сам петь будешь!
– Последнюю. Ну пожа-а-а-алуйста, – Элеонора решила меня сегодня доконать.
Ладно, вы просили песню – вы ее получите. На лицо сама собой выползла ухмылка. И не жалуйтесь потом.
