— Да?
— Стоит на золотой жиле, — торжествующе закончила журналистка. — Земля! Огромный земельный участок, и притом в престижнейшем районе города. Ты собираешься снести отель и построить гостиничный комплекс, так?
— Говори потише, дорогая, — мягко пожурил Адамс. — Не хотелось бы, чтобы официанты решили, будто к утру все они останутся без работы. Здесь новости распространяются мгновенно.
— Значит, я права! — Напрочь позабыв о злополучных кусках, Барбара подалась вперед, глаза ее расширились от возбуждения. — А что ты построишь на месте отеля?
— А вот и не скажу: не хочу портить тебе игру. Держу пари, что тебе интереснее самой догадаться.
— Что-нибудь действительно притягательное — иначе игра не стоит свеч. Нечто экзотическое, что выделялось бы на фоне и без того живописного окружения. Может быть, греческим храм? Или копию Висячих садов Вавилона? Остров Кинг-Конга? Впрочем, нет: скорее всего, что-нибудь неземное…
— Как ты догадалась?
Реймонд смотрел прямо на нее, не отрываясь, своими невинными глазами.
— Что-нибудь неземное… — медленно повторила девушка, — что-то вроде космической станции?
— О нет! Мы размышляли над этим, но инженеры не смогли решить проблему невесомости.
— Тогда что же? Может быть, Луна?
— Скорее, Марс. Отличная идея, ты не находишь? Наши посетители смогут перемещаться по каналам.
— На Марсе нет каналов. Водных, во всяком случае.
Реймонд пожал плечами.
— Разве я сказал, что мы собираемся использовать воду?
— Надо думать, главную гостиную вы назовете «Космобаром»? Черт подери, Реймонд, ты меня дурачишь, верно?
— Верно, — серьезно отозвался он. — Но ты, похоже, только этого и ждешь. Ты всегда настолько увлечена работой?
Уязвленная гордость не давала покоя: на какое-то мгновение Барбара поверила, что собеседник говорит всерьез.
— Какое тебе до этого дело? — проворчала она.
— Просто поддерживаю разговор.
— Это несправедливо. Тебе, видите ли, дозволяется приставать с расспросами, а мне — так нет!
Магнат улыбнулся.
— И тебе дозволяется. Я имею в виду, спрашивать. А уж отвечу я или нет — это другое. А на какие журналы и газеты ты работаешь чаще всего?
— Это ты из простого любопытства интересуешься? Или ищешь возможности добиться моего увольнения?
— А мне казалось, что внештатного сотрудника нельзя уволить.
Барбара предпочла пропустить фразу мимо ушей. Официант забрал тарелку с закусками и водрузил на стол другое, не менее великолепное фарфоровое блюдо с жареной уткой: сочные ломтики, разложенные веером, золотились в обрамлении ослепительно ярких овощей. Зрелище радовало взор, но у Барбары почему-то пропал всякий аппетит.
— Ты знаешь, — задумчиво протянула она, — мне кажется, Уилкинсон далеко пойдет.
Реймонд изогнул брови.
— Прости? Я не понял.
— Он подал мне на обед роскошнейший сандвич с жареным сыром. — Барбара поковыряла вилкой в тарелке. — Не сомневаюсь, что это вкусно, но стоит мне задуматься над участью бедной птички, и я начинаю симпатизировать вегетарианцам.
— Осторожно, — предупредил Реймонд вполголоса. — Слева — камера.
Журналистка не шевельнулась.
— Долго же они копались! Вечно являются, стоит только людям приступить к еде! Сдается мне, они нарочно выжидали, чтобы запечатлеть нас в самой нелепой позе. — Барбара поддела гороховый стручок и предложила его на вилке своему кавалеру. — Дадим им шанс снять превосходный кадр?
— Почему бы и нет? — Реймонд сомкнул пальцы на ее запястье и поймал губами стручок.
Она старалась не обращать внимания на ласковое прикосновение пальцев к пульсирующей жилке.
— Кстати, мне пришло в голову, что на газетных фотографиях я никогда не видела тебя в смокинге.
— Да ты просто специалист по желтой прессе!
Следи за каждым своим словом, предупредила себя Барбара.
— Куда же от нее скроешься! Бульварные газеты смотрят на тебя со всех стендов, в любом магазине, а твоя физиономия частенько мелькает на первой странице. Вообще, почему тебя снимают в не лестном для тебя виде?
— Так создается образ: этакий мрачный, похожий на гангстера бизнесмен, непредсказуемый и загадочный. Видимо, в смокинге я выгляжу слишком аристократично.
Вот с этим Барбара готова была согласиться.
— Радостно улыбающийся бизнесмен фотографов не прельщает?
— Дело не в этом. Просто я сам всегда мрачно скалюсь в камеру. Для меня это развлечение, а газетчики и рады. Сегодняшний вечер, разумеется, окажется счастливым исключением. — Реймонд улыбнулся, и от этой улыбки у Барбары сладко заныло сердце. Он глядел ей в глаза, не отрываясь, страстно и самозабвенно, словно других женщин для него в этом мире не существовало. — Если ты не хочешь утку…
— Я ничего не хочу. Увидеть себя жующей на первой странице «Репортера» — перспектива не из самых радужных. — Краем глаза Барбара приметила, что фотограф подбирается ближе, наклонилась к Реймонду и проворковала: — Кроме того, когда я с тобой, я забываю о еде.
Адамс подавил смешок, поднеся к губам ее руку. От его горячего дыхания пульс Барбары участился, руку словно пронзили электрические разрывы. Только грандиозным усилием воли она усидела на месте: очевидно, что камера заснимет любое движение.
Фотограф подкрался совсем близко: объектив был направлен прямо на молодую пару.
— Я уверен, что сегодня вы хотите побыть одни. — Голос представителя прессы просто источал мед.
Адамс одарил его таким взглядом, словно бедняга только что выбрался из сточной канавы, с ног до головы облепленный липкой противной грязью.
— Здесь вы правы, — холодно отозвался магнат. — И если сейчас же не уберетесь…
Фотограф лукаво улыбнулся.
— Я охотно оставлю вас в покое — в обмен на один-единственный ответ на один-единственный вопрос.
Адамс долго изучал фотографа из-под полуопущенных век.
— И что же вы хотите узнать?
— Имя вашей дамы, сэр.
Реймонд с наигранной неохотой выпустил руку Барбары и отодвинулся от стола.
Фотограф задышал чаще и отступил на шаг. Его нельзя было обвинить в трусости, даже если бы бедняга тут же развернулся и удрал. Но Адамс остался сидеть неподвижно. Более того, он поднял руку, и метрдотель и три официанта, спешившие на помощь, замерли на полдороге.
— Разумное требование, — протянул Реймонд. — Хорошо. Имя моей дамы… — Он повернулся к Барбаре.
В его глазах светилась такая нежность, что у нее застрял комок в горле. Но ведь все это — только игра, игра на публику, не забывай…
Реймонд снова завладел ее рукой и тихо произнес:
