зеленый туман. Зрелище необычное и жуткое. Медленнее чем горная лавина или волна при цунами, но очень страшно надвигалось то, что казалось и живым и неживым, поглощающим окружающее пространство.
По старой доброй животной схеме, замереть – бежать – драться, наверно не стоило действовать. Я стал двигаться в боевом танце, как в том, с которым мы приводили свои силы в нужный транс перед погружением. Вспомнились и мне несколько священных стихов на иврите и на арабском. Но, коли не смог родиться евреем, решил прикрыться как и Сикорский силами самой молодой религии. Надеюсь, не будет святотатством, когда я буду повторять их во время хитроумных движений.
Мысленно я ожидал, что от плохой экологии, обычный туман просто впитал какой-то химикат и стал зеленого цвета. И ужастик, о котором нам рассказывали несколько уважаемых человек, все же не в этом случае.
Когда он бодренько поглотил нас с Эдиком, никакой химической вони не было. Жаль. Но и не было чего-нибудь будоражившего душу. А ведь как пугали! Пока ничего такого.
Муть от клубов тумана начала становиться прозрачнее. Даже появилось легкое свечение со всех сторон. Эдик показал мне жестом за спину, гляди, говорит, прывиды. Обернулся. В ранее пустом углу комнаты с перепуганным видом стояли двое очень напоминающие мужчин в костюмах.
О, наконец-то люди, - сказал один из них. Тоном с надеждой о том, что проблема может закончиться.
Вспомнились замечания ведьмы Марины про выход из зеленого тумана. Легкий холодок пробежал по спине. Опасения о предстоящих сложностях сначала испугали, а затем как то взбодрили. Посмотрим, как все мои подготовки и накопленные силы помогут выпутаться. Раньше выход в обычный мир после погружений был просто автоматический. Даже об этом и не задумывались.
А человек то говорил на немецком.
Эдик, - говорю, - а духи вроде не разговаривают. Пойдем пощупаем, насколько они материальны.
Лучше кинь в них что-нибудь, - посоветовал Сикорский.
А неудобная ситуация получится, если это обычные люди. Но если взять палку и начать в них тыкать, совсем будет не здорово.
Извините, - говорю и слегка, навесиком в направлении немецкоговорящих бросаю камушек.
Оба неизвестных с немного удивленным выражением лица внимательно пронаблюдали за летящим предметом. В последний момент тот, в которого я послал исследовательский камешек, чуть посторонился. И нам открылись два рисунка на стене – очень похожие портреты карандашом Анны и Леси.
