воды и аккуратно выдавливаем на острый крючок «искусственного мотыля»… Правда, очень красиво получилось? Типа — сам бы ел, да строгая мама не велит… Забрасываем, бережно кладём удилище на рогатку-держалку, садимся на стульчик и внимательно смотрим на поплавок. Ты, в смысле, садишься и смотришь.
— А что делать дальше?
— Как только поплавок погрузится — на половинку или полностью — под воду, следует подсечь. То бишь, дёрнуть за удилище. Только это надо сделать очень плавно и коротко, иначе крючок мормышки разорвёт нежные рыбьи губы, и потенциальная добыча сбежит… Надеюсь, всё понятно?
— Более или менее… Поплавок вижу, наблюдаю за его местоположением…
Пашка отошёл в сторону и неторопливо занялся настройкой второй поплавочной удочки. Из-за крыш домов — с восточной стороны — робко выглянула верхушка жёлтого солнечного диска.
Неожиданно сзади раздался громкий всплеск, сопровождаемый женским восторженным визгом. Сомов аккуратно положил коробочку с мормышками на горбатую кочку, поросшую густым светло-зелёным мхом, и со всех ног бросился к берегу.
Пластиковое удилище в Санькиных руках выгнулось крутой дугой, а по тёмным водам пруда активно передвигался туда-сюда приличный — по своим размерам — бурун.
— Теперь медленно подводи к берегу, — велел Пашка. — Эх, подсачника не взяли с собой… Плавнее, без рывков. Плавнее! Кому я сказал? Не пускай её к камышам. Леска, зацепившись за стебли, может запутаться и порваться… Тяни влево. Тяни! Молодец! Продолжай…
Минуты через три-четыре он, ловко подцепив рыбину указательным пальцем под жабры, вытащил добычу на берег.
— К-кто этой? — подрагивающим голосом спросила Александра. — Большой такой, сильный… К-как его з-зовут?
— Налим. Причём, очень даже приличный. Потянет килограмма на полтора-два. Поздравляю с первой рыбиной, голубоглазая добытчица. Да ещё с какой… Ты — настоящее чудо.
— А что, были какие-то сомнения на этот счёт?
— Нет, абсолютно никаких. С первого же взгляда…
Рыбалка продолжалась. Примерно за полтора часа они — совместными усилиями — поймали ещё двух приличных окушков, одного двухсотграммового щурёнка, похожего на большой карандаш, и с десяток тёмно-серых скользких ротанов.
— Да, ловля рыбы — отличное дело! — оповестила Сашенция. — Сродни спорту. Теперь всегда буду составлять тебе компанию.
— Всегда?
— Если ты, конечно, не будешь возражать.
На берегу появились два мальчишки среднего школьного возраста, и тот, что был повыше, принялся бухтеть:
— Вот, понаехали тут. Мы с приятелем это местечко прикормили ещё прошлой осенью. А они, понимаешь, заняли. Сталина на вас нет, как любит говорить моя бабушка…
— Ворчливый какой выискался, — беззлобно усмехнулся Сомов. — Не узнал, что ли? А ты, малец, повнимательнее посмотри.
— Павел Сергеевич, господин майор! — прозрел пацан. — Какая честь для нас. Рыбачьте, рыбачьте. На здоровье. — Неожиданно, бестолково тыкая указательным пальцем в сторону ближайшего островка, тоненько заблажил: — А-а-а-а!
— Что случилось?
— А-а-а! — поддержала мальчишку Александра. — Привидение-е-е…
Пашка посмотрел в указанном направлении.
От островка к берегу тянулась плотная — полутораметровая в высоту — полоса сероватого тумана. А над этой полосой возвышалась белая однородная фигура — только в верхней части силуэта, обозначая голову, виднелись-угадывались чёрные провалы рта и глаз…
Глава шестнадцатая
Призрак и дуэль
Пацаны, не раздумывая, синхронно развернулись и, отчаянно подвывая от страха, со всех ног бросились прочь от пруда. Их удочки остались сиротливо лежать на тёмно-жёлтом узорчатом песке.
— Испугаться Привидения — в принципе — не зазорно, — неодобрительно пробормотал Сомов. — Дело, как любил повторять шведский миляга Карлсон, житейское… Но — бросить удочки? Откровенное и вопиющее безобразие, не имеющее оправданий. Да, из таких забывчивых деятелей настоящих рыбаков, увы, не получится. Никогда…
С противоположного берега донеслись гортанные многоголосые вопли на неизвестном языке, полные животного ужаса. Очевидно, что и гастарбайтеры-узбеки, готовящиеся к новому трудовому дню, узрели белый силуэт Призрака.
А, вот, Сашенция пришла в себя очень быстро — вопить перестала, успокоилась и даже начала возмущаться:
— Ну, чего застыл на месте, законный супруг? Изображаешь из себя телеграфный столб? Доставай бинокль. Быстро! Шевели помидорами!
Пашка послушно бросился к рюкзаку. Капроновый шнур, сволочь, никак не хотел развязываться, а кожаный ремешок — расстёгиваться. Пальцы, слегка подрагивая, не слушались и отказывались гнуться.
Короче говоря, когда Сомов вернулся на берег, было уже поздно. Туманная полоса, превратившись в высокую и непроницаемую стену, надёжно скрыла-спрятала загадочный объект…
— Вот же, мать его так и растак! — расстроился Пашка. — Непруха полная. Не удалось рассмотреть Призрак во всех подробностях. Теперь кому расскажешь — не поверят.
— Поверят, никуда не денутся, — гордо демонстрируя мобильный телефон, пообещала Александра. — Я эту белую штуковину успела сфоткать несколько раз. В завтрашнем газетном номере опубликуют на первой странице.
— Ну-ну. Знаю я твоего главного редактора. Мужик серьёзный, упёртый и недоверчивый — до полного офигения. Не будет он публиковать такой… м-м-м, легкомысленный и непроверенный материал. Привидение, понимаешь, она сфоткала. Не смеши…
— Будет. Никуда не денется. Всю плешь — в противном случае — проем. До сквозных дыр в черепушке.
— Не сомневаюсь, — понимающе хмыкнул Сомов и предложил: — Может, пойдём домой? Что тут делать? Рыбы уже наловили.
— Как это — домой? — возмутилась Сашенция. — Как это — нечего делать? Будем терпеливо сидеть на берегу и наблюдать. Вдруг, Призрак покажется ещё раз? Туман, кстати, потихоньку рассеивается. Только, вот…
— Что такое?
— Знобит слегка. То ли замёрзла. То ли перенервничала. Не каждый же день встречаешься — лицом к лицу — с самым натуральным Привидением? С визуально натуральным, имеется в виду…
— Подожди, я мигом.
Пашка оперативно подтащил к раскладному стульчику брезентовый рюкзак и старый фанерный ящик, найденный в ближайших ивовых кустах. Пристроил ящик — дном кверху — на буро-сером песке, застелил дно газетой, извлечённой из кармана куртки, и выложил на газету из рюкзака: двухлитровый термос, фляжку из нержавейки, два пластиковых стаканчика и пузатый пластиковый контейнер с бутербродами.
— В термосе — горячий крепкий чай с малиновым вареньем. Сама наливала, — задумчиво протянула
