Даже в половине второго Эвальда и в помине не было.
— Мама, а без четверти два — тоже «около двух»? — спросила я.
— Тоже, — ответила мама, причёсываясь у зеркала.
— А может, он приедет в два часа ночи? — осведомилась Хелен.
— Оставьте, наконец, меня в покое! — рассердилась мама.
Папа читал газету и тоже требовал оставить его в покое.
Хелен сказала:
— А по радио сообщили, что у современной молодёжи беспокойные сердца!
Отец поперхнулся:
— Если вам скучно, идите во двор и караульте.
Когда дядя Эвальд подъедет к двери, сообщите нам!
Клаарика прогуливала во дворе Пенну и смотрела на нас с завистью:
— Опять идёте в зоопарк, да? Эти неуклюжие медведи вам до сих пор не надоели?
А сама, когда мы её берем с собой в зоопарк, сразу бежит к медведям!
Хелен важно сообщила, что мы должны во дворе караулить, когда дядя Эвальд приедет на своей «Волге», чтобы отвезти нас в деревню к бабушке.
— Откуда у вас этот дядя? — подозрительно спросила Клаарика. — По-моему у вас никогда не было дяди с «Волгой». У вас вообще нет родственников с машинами, вот! Вы всё врёте!
— А вот и есть! — воскликнула Хелен. — Просто он дальний родственник — и всё! Очень-очень дальний!
— Ага! — кивнула с пониманием Клаарика. — Дядя от первого брака?
— Именно! — ответила Хелен и упрямо выпятила нижнюю губу. — А теперь оставь меня в покое.
Мне стало жалко Клаарику, когда она бочком, с Пенну на поводке, грустно ушла к себе.
— А зачем она приходит врать? — возмутилась Хелен.
— Ничего она не врала! — попыталась я защитить Клаарику.
— Если бы я только захотела, обеим бы вам надрала уши, — заважничала Хелен.
— А вот и не надрала бы! — возразила я. — Мы позвали бы на помощь Пенну и Деву!
— А я позвала бы того сенбернара, который сидит возле магазина, и ваши щенята удрали бы, поджав хвосты!
— А мы бы позвали на помощь всех, кто живёт в Ыйсмяэ!
— А я бы позвала всех, кто живёт в Ласнамяэ и Мустамяэ, — ответила Хелен, ковыряя носом ботинка край тротуара.
— А я… я позову на помощь всех деревенских…
Хелен некоторое время молчала, а потом воскликнула:
— А я позову на помощь всех, кто живёт в Москве!
Москва очень большой город, это мне известно. И если все москвичи навалятся на нас с Клаарикой, плохо нам придётся. К счастью, мне вспомнился ещё один большой город:
— А мы позовём всех ленинградцев, и они тебе покажут!
— Ленинград меньше Москвы, — воскликнула Хелен. — А я позову на помощь всех жителей Евразии.
— А это где? — испугалась я.
— Здесь и везде, — ответила Хелен и показала язык.
— А Америка тоже в Евразии?
Хелен рассмеялась:
— Все-таки ты совсем ещё несмышлёная. Конечно, нет: Америка в Америке!
— Ага! Тогда я позову на помощь всех американцев. Что? Съела?
— А я позову всех африканцев, — заявила Хелен.
— А их много?
— Миллион с гаком! — надменно сказала Хелен.
— Слушай, но ведь тогда получится ужасно большая война, — испугалась я.
— Да! Так тебе и надо, соплячке! — сказала Хелен.
— Но война — самое ужасное на свете! — огорчилась я. И тут вспомнила, что Хелен не знает африканского языка. А я не знаю ни одного, кроме родного. И я не совсем уверена, что все жители Ыйсмяэ по моему зову прибегут к нам во двор разбираться с Хелен. А евразийцы в нашем дворе все и не поместятся. И нападать на меня и Клаарику они не станут.
— С чего это вы тут воюете? — спросил папа от-куда-то из-за спины. Он стоял на лестнице с трубкой в кармане и смотрел вдаль.
— Из-за нас чуть не разразилась война, — сообщила я отцу, чувствуя, что мне от этой мысли становится смешно.
— Ну и ну! — сказал отец. — В истории есть примеры, когда войны вспыхивали из-за женщин, но это было очень давно, да и женщины были повзрослее вас. Так где же он, этот Эвальд?
И словно в ответ на вопрос отца во двор въехал дядя Эвальд на своей «Волге». Началась суматоха и упаковка багажа. Мне казалось, что мы таскаем вещи в машину уже несколько часов. В конце концов мама сумела сделать так, что Имби с коляской без колёс уместились на заднем сиденье, а мы с Хелен втиснулись рядом с коляской. Война войной, а если места мало, надо молчать и терпеть. Папа обещал приехать вечерним автобусом, но всё равно мне было очень грустно, когда он один стоял у двери и смотрел нам вслед.
Мама села рядом с дядей Эвальдом и всю дорогу поучала нас вполголоса:
— Не шумите, когда Имби спит! Проверьте, пустышка у неё во рту? Коляска не соскользнёт с сиденья?
А дяде Эвальду она жаловалась:
— Подумать только, малышке скоро полгода, а она не хочет ползать. Другие дети в её возрасте уже вовсю ползают!
— Ничего, научится, — посмеивался дядя Эвальд, глядя в зеркало заднего вида. — Жизнь научит!
— Может быть, — тихо соглашалась мама.
— А ваши барышни уже модничают? — спросил дядя Эвальд. — Моей девчонке каждый день подавай новое платье — а ведь она ещё только в детском саду! Как увидит на ком-то обновку — сразу требует себе такую же!
— У нас большая семья, мы себе такого не можем позволить, — ответила мама.
— Моя Яне вчера вернулась из садика и сказала, что они все, всей группой, оплевали одну девочку, на которой было жуткое старомодное фланелевое платье, да ещё на несколько номеров больше, чем надо. Мери, моя жена, знает ту девочку. Матери у неё нет, она ушла из семьи и бросила ребёнка; отец всё время в море. А что бабушка понимает в платьях и модах? И откуда ей взять деньги?
— Это ужасно! — возмутилась мама. — Я бы сурово наказала всех, кто плевался!
— Вот-вот! — согласился дядя Эвальд. — Свою девчонку я предупредил, что если ещё раз услышу что-то подобное, шкуру с неё спущу. Жена предложила отдать ей старые платья Яне, всё равно их девать некуда. Но эта девочка высокая и тоненькая. Как тростинка, а наша Яне маленькая и толстенькая, как булочка. Такова она, эта жизнь!
— Так оно и есть, — грустно согласилась мама. — Одним всё, что они пожелают, а другим с детства приходится бороться за выживание.
Тут мне пришла хорошая мысль:
— Мама, мама, возьмём эту девочку к себе! Возьмём её приёмной дочерью, как в сказках. Но злыми к ней мы не будем и зимой в лес за подснежниками не пошлём! Она могла бы спать в моей кровати — кровать у меня слишком широкая, и это очень неудобно. Возьмём, мама, да?
— Вместе с лисой и микроавтобусом, — горько усмехнулась мама. — Ну вот, ты своим криком разбудила Имби. Будь так добра, сунь ей в рот пустышку! Понимаешь, золотце, не в твоих силах помочь и пригреть всех обездоленных в мире.
