атака.
— Конечно, согласен. В районе Дели — нет. Только поймите, мой мальчик, что на самом деле вы видели лишь малую часть большой картины. К сожалению, те, кто вышел из стасиса сразу после Уничтожения, не имели возможности внимательно изучить обстановку. Могу показать вам фотографии… Лос-Анджелес, превращенный в пятидесятиметровый кратер, на месте Пекина — огромное озеро. Даже сейчас, при помощи соответствующего оборудования, можно заметить следы взрывов.
Я провел несколько веков в поисках путешественников, которые жили в конце третьего тысячелетия. Я ведь даже разговаривал с вами. — Шансон несколько секунд задумчиво смотрел вдаль. Как и большинство выстехов, он носил на голове компьютерный обруч. Одна мимолетная мысль могла возродить поток воспоминаний. — С вами и вашим братом. Где-то в районе десятого тысячелетия, после того как Королёвы спасли вас…
Дазгубта радостно закивал. Для него это произошло всего несколько недель назад.
— Да, нас отправили в Канаду. До сих пор не знаю почему…
— Безопасность, мой мальчик, безопасность. Лаврентийский Щит — очень надежное место, не хуже орбиты кометы. — Он махнул рукой. — Дело в том, что я и некоторые другие исследователи собрали воедино множество отдельных свидетельств. Это достаточно сложно: цивилизация двадцать третьего века обладала огромной базой данных, однако средства массовой информации практически перестали существовать за несколько десятилетий до Уничтожения. У нас меньше документальных свидетельств о тех временах, чем о времени майя. Тем не менее их вполне достаточно… Могу показать вам восстановленные надписи на стенах, относящиеся ко времени Норкросского вторжения. Это предсмертные вопли человеческой расы.
Располагая подобными свидетельствами, любой разумный человек согласится, что Уничтожение стало результатом массированной атаки на беззащитное население.
Однако кое-кто утверждает, что человеческая раса попросту сама с собой покончила, дескать, причиной его гибели явилась мировая война, которой так боялись жители двадцатого века…
Шансон бросил взгляд на Монику Рейнс. Художница с изборожденным морщинами лицом кисло ему улыбнулась, но не клюнула на наживку. Моника принадлежала к группировке, которая придерживалась следующего философского лозунга: «Люди ничего не стоят». Для нее Уничтожение не таило в себе никаких загадок.
Помолчав немного, Шансон продолжил:
— Если вы займетесь настоящим изучением всех свидетельств, то заметите следы постороннего вмешательства. Вам сразу станет ясно, что люди были убиты кем-то.., пришедшим извне.
— Но эти… — удивленно воскликнула женщина, стоявшая рядом с Роханом, — инопланетяне. Что стало с ними? А если они вернутся — мы же является прекрасной мишенью!
Вил отошел от группы и направился в сторону танцевальной площадки. За спиной у него раздался торжествующий голос Хуана Шансона.
— Вот именно! Это и составляет практическую сторону моего исследования. Необходимо выставить охрану на границах Солнечной системы… — Его слова утонули в шуме и звуках музыки.
Вил пожал плечами. Из всех выстехов Хуан Шансон был самым контактным, и Вил уже слышал эту теорию. Конечно, загадка Уничтожения — самая важная в их жизни. Но обсуждать эту проблему на вечеринке — все равно что спорить на теологические темы.
На площадке Вил заметил около дюжины пар. Алиса Робинсон и ее дочь Эми играли на музыкальных инструментах. Эми держала в руках нечто напоминавшее гитару, Алиса сидела за традиционным небольшим пианино. Они импровизировали при помощи автоматических музыкальных синтезаторов. Однако присутствие двух живых исполнителей, чьи голоса органично вплетались в музыку, делали ее волнующей и неподдельной.
Играли всё — от вальсов Штрауса и песен «Битлз» до В. В. Араи. Некоторые вещи Араи Вил услышал впервые — вероятно, они были написаны уже после его.., отбытия. Пары менялись после каждого танца. Мелодии Араи собрали на площадке более пятнадцати пар. Вил стоял с краю, решив сначала просто понаблюдать. На противоположной стороне площадки он заметил одиноко стоящую Марту Королёву.
Со слабой улыбкой на лице она прищелкивала пальцами в такт музыке и слегка покачивалась. Шоколадной кожей Марта немного походила на Вирджинию; не приходилось сомневаться, что отец или мать Марты были американцами. Однако другая половина ее крови была несомненно китайской.
Этим сходство не ограничивалось. Марта обладала таким же чувством юмора, здравый смысл у них обеих сочетался с умением сопереживать. Старясь не показывать виду, Вил долго наблюдал за Мартой Королёвой. Кое-кто похрабрее — Дилип в первых рядах — приглашал ее танцевать. Она с радостью приняла первое приглашение и после этого уже почти не покидала танцевальной площадки. На нее было очень приятно смотреть. Если бы только…
До плеча Вила кто-то дотронулся, и он услышал женский голосок:
— Послушайте, мистер Бриерсон, а правда, что вы полицейский?
Вил заглянул в голубые глаза. Тэмми Робинсон пришлось встать на цыпочки, чтобы прокричать свой вопрос прямо ему в ухо. Теперь, убедившись, что она привлекла его внимание, девушка встала с ним рядом, и Бриерсон решил, что рост у нее около ста восьмидесяти сантиметров. На ней было такое же безукоризненно белое платье, как и до этого, а обруч компьютера напоминал изысканное украшение, удерживавшее массу роскошных длинных волос. Когда девушка улыбалась, на щеках возникали очень симпатичные ямочки; казалось, что даже ее глаза радостно улыбаются собеседнику.
— Да, — проговорил Бриерсон, — по крайней мере я был полицейским.
Девушка взяла Вила под руку и потащила его за собой туда, где было немного тише.
— Ни разу в жизни не встречала полицейского!
— Вот как?
— Угу. Я родилась около десятка мегалет после Одиночества — Хуан называет этот период времени Уничтожением. Я много читала и видела фильмы о полицейских, преступниках и военных, но до сих пор мне не приходилось встречать ни одного из них.
— Ну, сейчас вы разговариваете сразу и с тем, и с другим, и с третьим, — рассмеялся Вил. Тэмми явно смутилась.
— Простите, но я не настолько невежественна. Мне известно, что полицейские офицеры отнюдь не то же самое, что преступники и военные. Но вот что странно: эти виды деятельности могут существовать только в том случае, если много людей договорятся жить вместе.
Много людей. Больше, чем одна семья. Бриерсон заглянул в пропасть, разделявшую его и эту девушку.
— Я думаю, вам понравится, когда здесь появятся новые люди, Тэмми.
Девушка улыбнулась и сжала руку Вила.
— Папа тоже так говорит. Теперь я начинаю понимать, что он имеет в виду.
— Еще до того, как вам исполнится сто лет, городок Королёв превратится в большой город. Вы познакомитесь с людьми, гораздо более достойными и интересными, чем преступники и полицейские.
— Гм-м. Нас тут не будет в это время. Мне бы хотелось оказаться среди множества людей — ну, хотя бы среди сотен. Но я не понимаю, как вы можете так долго оставаться на одном месте? — Тэмми посмотрела на Вила, словно неожиданно сообразила, что вся жизнь Бриерсона прошла в одном-единственном веке. — Фу! Ну, как бы вам это объяснить? Вот смотрите — там, откуда вы пришли, существовали воздушные и космические путешествия, так? — Бриерсон кивнул. — Вы могли отправиться куда угодно. А теперь представьте себе, что вы вынуждены провести всю жизнь в маленьком домишке в какой-нибудь долине. Временами до ваших ушей доходят рассказы о других местах, но вы не можете выбраться из своей долины. Разве не стала бы эта ситуация сводить вас с ума? Именно так я и чувствовала бы себя, если бы жила всегда в Королёве. Мы здесь вот уже шесть недель. Это не так долго, если сравнивать с некоторыми из наших предыдущих остановок, но уже достаточно, чтобы у меня возникло это неприятное чувство. Животные не меняются; выглядываешь в окно, а горы по-прежнему стоят на своих местах. — Девушка сердито фыркнула. — Я не могу вам этого объяснить. Но сегодня вы поймете, что я имею в виду. Папа обещал показать видео — мы сняли очень красивый фильм!
Вил улыбнулся. Существование пузырей не меняло того факта, что по времени можно было
