втянулся в такое вот формулирование фразы «без падежей», а акцент у них был такой, как и у меня самого, самый, что ни на есть, из Средней полосы. Но Вера вела себя уверенно и толково, и они, признав в ней купеческую дочь, тоже слушали ее с должным уважением, поэтому и не лез.
Объездчики повели коней дальше по дороге, по-прежнему шагом, а мы, ускорившись до рыси, поскакали к недалекому уже городу.
Не знаю почему, но я ожидал увидеть что-то вроде средневекового города со стенами и башнями, на которых стоят часовые. Почему? Да и сам не знаю, не могу объяснить логически, как-то такой вот образ сложился в мозгу. Но сначала я увидел голубую поверхность моря, протянувшуюся до горизонта, через которую тут и там клоками зеленой овчины пробивались зеленые шапки нескольких островов, а ветер донес запах йода.
Сам же город ничего особо выдающегося и экзотического из себя не представлял. Сперва шли домики с глинобитными, но вполне аккуратными стенами, с виду победнее, окруженные плетнями из высохших толстых лиан, а затем показались и просто кирпичные или деревянные, уже побогаче. Сначала фермы, потом пригороды, а потом и сам город. И лишь чуть на отшибе находился форт, прикрывавший, насколько я понял, гавань, в которой, насколько мне удалось разглядеть с седла, возвышался настоящий лес мачт. Мачт, пригодных нести паруса. И между которыми я не увидал ни одной трубы.
А вот это интересно, кстати, Вера ведь машиниста поминала, из тех, кто ее на шхуне ждать должен, и если я что-то помню из истории, ничего иного, кроме как паровой машины, здесь ожидать не следует. А где паровик, там и трубы. Ладно, посмотрим.
Чем ближе мы приближались к центру городка, тем плотнее становилась застройка, и тем быстрее пропадало «ощущение Дикого Запада». В вестернах все города фронтира выглядели как времянки, на скорую руку построенные из досок и не пойми чего, здесь же бросалось в глаза то, что город построен давно. И крепко. На стены домов шел красный кирпич, добротный и качественный, и сразу было видно, что большинство домов построено как бы даже не лет сто назад – подобное можно увидеть в старых кварталах германских городов. Стены достаточно обветрились и потемнели от времени, чтобы можно было понять – сложены они давно и на века.
Особо поражала своей добротностью церковь – покрытая штукатуркой и побеленная, в отличие от других строений, с конической крышей, с возвышавшимся на ней простым крестом с одной перекладиной, и не дававшая возможности отнести ее к какой-то конкретной конфессии. Просто, скромно, основательно. Размером она была такова, что, казалось, в ней весь город вместе с пригородами уместиться сможет. К тому же в бока она прирастала изрядным подворьем из нескольких белых же домов непонятного мне назначения.
Улицы же были достаточно широкими – двум телегам разъехаться и еще людям пройти. И мостовая была неплоха, и тротуары имелись. Было людно и даже шумно. Хватало и телег, и легких повозок, и, похоже, популярных здесь двуколок, а еще было, к удивлению моему, много велосипедов. Вполне нормальных с виду велосипедов вроде старого советского «Минска», у которого тормоз включался педалями. Я даже подумал, что для меня, никакого кавалериста, такой транспорт был бы самым лучшим.
– Давно город построен? – спросил я Веру.
– Века два с половиной назад. – ответила она, не задумавшись ни на секунду. – Как отсюда лес возить начали и с неграми торговлю повели. А после того, как к северо-востоку серебро нашли, так он совсем укрепился.
– Не нападают на него?
– Поначалу пытались. – кивнула она. – Тем более, что турки оттеснить христиан от серебра всегда хотели, вот племена нападать и подговаривали. Но поначалу отбивались, а теперь город совсем крепким стал, просто так нападать боятся. Бывает вот… как у нас.
Тут она вздохнула и снова помрачнела, а я мысленно обругал себя за тупость – не мог сообразить, на что разговор выведет? Три дня, как она отца потеряла, а я тут любопытство тешу. Болван, как есть болван. Пень с глазами.
Как я уже сказал, на улицах было людно, и было заметно, что в основном все спешат куда-то по делу, праздношатающихся не видно. Все мужчины носили шляпы, у многих на ремнях висели кобуры с револьверами. Одежда у всех простая, в простые же цвета крашеная. Ткань все больше крепкое полотно и холстина, та, что сразу не порвешь. А вот женщины удивили – если по антуражу я ожидал от них длинных юбок и шляпок, зонтиков и шпилек, как все в тех же вестернах, то не ошибся только со шляпками. В остальном же… нельзя сказать, что носили они мини, но длина подолов преобладала умеренно скромная и практичная, чуть ниже колена, а у многих еще и с запахом, для удобства, наверное. В общем, не выглядело так, что кто-то здесь специально заморачивается общественной моралью – все больше практичностью и удобством. Были и просто брюки, похожие на джинсы, вернувшиеся в свою естественную форму – рабочей одежды.
Прически у женщин тоже были не из девятнадцатого века. Были косы, по одной и по две, висячие и свернутые в узлы, были и просто привычные нам «каре», без всяких хитростей, а были и «конские хвосты», причем носились они все больше с забавными плетеными шляпками, больше напоминающими жокейские шлемы. Хотя, женщины есть женщины, стиль и даже мода во всем этом прослеживались, и в одежде, и в прическах, и в обуви, да и украшениями они не пренебрегали. Заметны были и крашеные волосы у некоторых, и мейкап на лицах. Но так все, очень умеренно, не оголтевая.
Мой мозг попытался переварить новый объем полученной информации, и не переварил, а мысль окончательно забрела в логический тупик, где и застряла – ничего подобного в истории, о которой я всегда любил книжечки почитать, я так и не нашел. Не было в ней аналогий – и все тут, если в комплексе смотреть. Отдельные кусочки головоломки запросто укладывались в мои представления о той, или иной эпохе, но зато в такой компоновке они никак не подгонялись друг к другу. А здесь совмещалось несовместимое. И вроде так нормально совмещалось, гармонично, никого не удивляя и не шокируя.
На первых этажах домов из красного кирпича хватало лавок, парикмахерских, каких-то трактиров, названия которых понятны были без всякого перевода, поскольку писаны были по-русски. Подчас поражали местными особенностями языка, но так, по мелочам все больше. Отметил я и то, что твердых знаков с «ятями» в написании не имелось – стандартный русский алфавит, тот самый, что после советской реформы возник.
Один раз глаза мои споткнулись о небольшую бронзовую табличку, висящую на стене добротного кирпичного дома в два этажа, на которой было написано «Ambassador». Перевод не требовался, а вот расшифровка…
– Это что? – спросил я.
– От франков посланник здесь живет и принимает. – ответила Вера. – И язык франкский. Не учил?
– Франкский? – озадачился я. – Франкский не учил.
Интересно, что у них под франкским здесь понимается? Французский? А откуда в нем тогда «негро» и «бланко» из испанского?
– А я учила немного. – гордо ответила она. – Поговорить смогу.
– А… франков этих, здесь много? – спросил я.
– Нет, мало. – покачала она отрицательно головой. – Я их раза два вживую и видела. А вот те, кто на западных островах живет, так торгуют с ними все время. Но это далеко отсюда.
– Ага… – кивнул я, подтвердив, что хоть что-то понял.
На улицах стало теснее, и мы спешились, поведя коней в поводу. Сначала мы двигались в сторону порта, направление к которому легко угадывалось по наклону улицы и время от времени показывающимся из-за домов мачтам, но неожиданно Вера остановилась, и сказала:
– На базар пошли.
– Пошли. – согласился я сразу. – А что так спешно?
– Лошадями торговать нам не с руки, мы их барыжнику продадим, пусть и с потерей. – объяснила она. – А там все лавки есть, какие надо, и ты со мной к «Чайке» придешь уже переодетым. А время терять не хочу, а то не дождутся нас. А потом нам обязательно к полковнику надо, обоз ведь в городе нанимали, надо сказать, куда люди пропали.
– Барышнику? – переспросил я, подразумевая слово «барыш» в качестве корневого, и вспомнив этот
