Несмотря на свое состояние, Коста, привычный к удушью с детства, шагал вровень с Джуэлом во главе отряда. Правда, говорил он, кашляя и хватая воздух через слово:
— Джуэл… это важно… ты должен объяснить мне… что ты почувствовал вчера… когда… радовался, что они… отстали?
— Облегчение… — после некоторых раздумий признался файзул. — Я всю дорогу от самой Фираски покоя не знал, а тут… вспомнить стыдно…
Проклятая догадка… так и вертится на языке…
Четыре часа монотонной ходьбы и напряженные размышления совсем измотали Косту. Он, как это бывает у усталых людей, несколько ушел в себя и мало внимания уделял окружающей действительности. Впрочем, приблизься кто-нибудь из детей тьмы на опасное расстояние, он бы сразу заметил… «На нас никто до сих пор не напал… но это может быть: на меч редкая тварь открыто полезет… Если учесть, что большинство из них движется куда быстрее человека… Значит, они где-то рядом. Кружат, размышляют… да это может быть кто угодно… уфффф…» Осознав свое бессилие, Коста измученно выдохнул, подняв глаза к небу.
— Что?.. — от изумления у него отвалилась челюсть: согласно положению солнца, они шли на восток, потихоньку забирая южнее. — Джуэл! — крикнул Коста. — Посмотри: мы идем не туда!
Глянув на небо, Хак остановился, как вкопанный. Словно опомнившись, он резко повернул в нужном направлении и прибавил шагу. Оллардиан младший догнал его и быстро-быстро заговорил, то и дело хватая ртом воздух:
— Я понял… я еще вчера… должен был понять!.. — сокрушенно произнес он. В горьком тумане порошка равнодушия шевельнулось чувство вины. — Это не порошок… это веталы… только они способны направлять чужой разум… Некоторое время мы шли туда, куда им нужно… Еще чуть… и воля не сумеет заставить нас опомниться… — Коста бессильно опустил плечи. — Оставьте меня здесь.
— Стойте все! — сказал Джуэл. — Ты чего еще задумал?
— Пойми, мне проще выстоять одному против них всех, чем всему отряду, — объяснял Коста. — Они уже сломили вашу волю. Если дойдет до боя… от вас просто не будет толку. А я не сумею защитить всех — у меня только один меч… Поэтому бегите. Прямо к линии Карламана. И не сворачивайте никуда, даже если очень захочется…
— А как же твоя воля? — вызывающе осведомился Ирин. — Почем нам знать, что ты говоришь теперь не от их имени? Вдруг, по твоей милости, мы сейчас побежим прямо в лапы этим тварям?
— Я малочувствителен к магии любых эмоций, не только страха. Я Марнс… — словно не заметив вызова, возразил младший Оллардиан.
— Я верю тебе, Коста, — мягко возразил Пай, — но разве ты можешь быть уверен, что мы не побежим прямо в их сторону? Так они просто разделят нас.
— Это не важно, где они… Я освобожу все, что до сих пор держал под замком — злость и радость, и страх — и стану для них солнцем, как всякий амбасиат. Когда восходит солнце, остальные звезды исчезают с небосвода… Веталы не заметят вас, даже если вы пробежите прямо перед их носом… если, конечно, вы не попытаетесь напасть на них.
Когда Коста замолчал, воцарилась тяжелая, напряженная тишина. Все ждали решения Джуэла.
— Я вернусь за тобой, — сказал он наконец.
— Нет, — решительно отказался Коста. — Неси камень к морю. У меня одного шансов выжить куда больше… Так что подберешь меня потом на пути в Хандел.
А ведь он был прав… В Дикой Ничейной Земле легко выживет любой Марнс, если к нему не будет слишком жестока судьба. А на территории стабильной магии без горящего обсидиана на шее одинокий путник и вовсе будет никому не нужен.
— Оставьте ему еды, — распорядился Джуэл.
— Бала… — Коста тяжело закашлялся, не успев договорить. — Как избавиться от действия твоего порошка?
— Хм… тут подошел бы какой-нибудь стимулятор, — лекарь нахмурился. — У нас осталось только пухлячье мясо. Но есть его придется сырым.
— Ничего, походной настойкой запью… Не уходите без моей команды.
Когда сырое мясо было съедено, Коста сел на землю и закрыл глаза… О да! Чувства прояснялись; липкий туман равнодушия постепенно таял; обостренная чувствительность амбасиата, почти забытая за эти дни, проступала все ярче: уже чувствовалось скрытое напряжение окружавших его семерых человек. Чувство простерлось дальше — проявили себя и веталы: слишком сильны были их вожделение, злоба и голод. Сладкие, обезоруживающие эмоции тянулись от них к отряду мириадами незримых нитей, готовые уцепиться за любую слабость и управлять, и точить волю, как вода точит камень.
Обучая сына искусству жизни Марнсов, мать рассказывала Косте обо всех детях тьмы, населяющих Дикую Ничейную Землю. Веталам в ней всегда отводилось особое место.«…Их человечий облик обманчив: ты ждешь, что они будут двигаться, как люди… Помни, всё это — лишь видимость. На самом деле они умеют останавливаться мгновенно, прыгать выше головы и выгибать суставы так, как для человека просто неестественно.
Опасно долго избегать битвы с ними, опасно и затягивать битву надолго: если они не атакуют, то занимаются тем, что давят волю. Даже Марнс может не устоять, если веталов много.
…Веталы — мастера подчинять. Ты часто можешь видеть баргестов рядом с ними. Эти безмозглые твари — рабы веталов; те держат их на незримом волевом поводке и распоряжаются ими полностью. У этих псов тьмы хорошее чутье: они выследят по эмоциональному следу любую живую душу. Их хозяева не столь чувствительны. И поступают, в общем-то, как люди, которые так же используют собак — чтобы компенсировать собственный слабый нюх…
Помни, все видимость…»
Оставив внешний мир, Коста обратился к себе… Нужно было вспомнить нечто сильное. Плохое или хорошее. Лучше хорошее, ибо злость — плохой советчик в бою… И Коста вспоминал мать, которую горячо любил. И братьев, и сестер. Они были еще совсем малы и почитали его как старшего… всегда просили совета. И защиты, если кто-нибудь их обижал. Как правило, стоило появиться перед обидчиком в плаще и с мечом без гарды, как все агрессивные намерения пропадали сразу же. Правда, один раз и меч пришлось пустить в ход… даже не вынимая его из ножен. Коста невольно улыбнулся, вспомнив тот случай: злодей был избит самым позорным образом…
Тихие дни в родном городе — Лувайре, представшие перед глазами, наполнили сердце радостью. Радость… как быстро он успел отвыкнуть радоваться… и вот теперь…
Оно. Солнце. Начало подниматься над горизонтом. Черная тьма постепенно разбавляется до синевы, звезды начинают исчезать…
— Уходите, — сказал младший Оллардиан. — Главное, никуда не сворачивайте и не вступайте в бой…
Затих шелест травы под ногами убегающих. Коста остался один. В какой-то момент он испугался за них… что если их все же заметят? Душу заполнил страх…
Нет, светлые воспоминания не принесут столько энергии в мир, сколько нужно, чтобы затмить
