настолько слабы, что уловить эти ощущения было почти невозможно. Каждый раз Лекс мог поверить, а мог посчитать, что ему просто мерещиться. Разница неощутима.
Своих духов получили холмы. И кусты. И ближние скалы. И даже башни крепости – даже на них нашлись желающие. Сложность состояла в том, что Лекс знал, почувствовал сразу, что даже ему будет крайне сложно что-то теперь изменить в этом мире. Поменять течение реки. Или заставить дуб плодоносить яблоками. После того, как на защиту вставал дух, даже мастер этого мира оказывался ограниченным в своих возможностях.
Сначала Лекс пытался отбиваться от светлячков, решающих стать «духами» Лекса. Это было болезненно, чаще всего неприятно, и для Лекса – чем-то напоминало каннибализм. Но светлячки все прибывали и прибывали, и многие из них избирали Лекса. Может быть, считали что с ним им будет веселее. Или спокойней. Или надежней.
Или они вообще ни о чем таком не думали, лишь пытаясь попасть в наиболее знакомую для них оболочку, не более.
Он почувствовал Михаила лишь после того, как почти обошел всю долину, не забравшись разве что на дальние холмы. Просто понял, что точка «неизвестно где – по неизвестно каким координатам» и есть Михаил. И в тот же миг он понял, как может отправиться к нему в гости. Оставалось решить, стоит ли оно того.
Если его «тренер» не лгал, что вряд ли, то в его мире Лекс окажется легкой добычей, улиткой с раздавленной раковиной, не способной противопоставить хищнику абсолютно ничего.
С другой стороны, прятаться в панцире в надежде когда-нибудь из него вырасти тоже не стоило. Кому-то, даже в этом мире, нужно было довериться. Михаил казался отнюдь не самым худшим из возможных вариантов. Лекс понемногу взрослел. Как ему и посоветовали.
***
Он переместился. Возможно, подобный термин здесь был неуместен, но все же Лекс предпочел его. Мир долины исчез, и он оказался в абсолютно незнакомом месте. Значит, переместился – что же еще?
Но его тело лежало где-то на больничной койке и не шевелилось. Так что, возможно, «переместился» – все-таки неудачное слово. Может быть, правильнее было бы сказать: представил себя в бессознательном бреду в новом месте?
Но тело на больничной койке стояло в больнице, в городе, на планете, летящей вокруг солнца, так что даже его нельзя было считать абсолютно неподвижным. Оно тоже перемещалось, хотя делало это плавней и более предсказуемо, чем неожиданные прыжки между мирами.
Сейчас для него это был всего лишь выбор удобного наблюдателя. Иными словами – с какой точки удобней смотреть за процессом, чтобы получить максимально полезную для себя информацию. Наверное, полезную для выживания. Он так надеялся.
Поэтому Лекс предпочел выбрать в качестве наблюдателя себя самого. Поэтому он – ПЕРЕМЕСТИЛСЯ.
Вокруг он увидел совершенно не то, что ожидал. Никакого простора, никакой долины, или леса, или пустыни. Хоть чего-то, что он мог бы себе представить.
Он попал в банальное закрытое помещение, замкнутое, с низким потолком, ни малейшим намеком на окна и всего одной дверью. Проемом – двери как таковой не было. И стены. Стены были до безобразия однообразны. Лекс даже подошел и посмотрел на красные кирпичи, на кладку, на раствор между этими кирпичами, чтобы понять, что в них не так. Что его раздражает настолько сильно в обычной стене.
– Это из детства, – благожелательно пояснил Михаил, заходя в комнату. – Знаешь, у меня кровать стояла у стены. Дом был хороший, новый такой дом, теплый. Даже простенки были кирпичные, в один слой, конечно. И вот прямо у изголовья штукатурка слегка отвалилась – так, немного, кирпичей пять может оголилось. А родителям все не до ремонта было.
Так я каждый день перед сном на эти кирпичи смотрел. После нескольких лет я каждую царапину на них помнил. Каждую каверну в растворе потрогал. У меня на их поверхности иногда целые баталии разыгрывались. Красные шли на белых, потом роботы на людей, а люди на арахнидов.
И когда здесь, – Михаил развел руками, – пришла пора создавать надежный дом, я выбрал эти кирпичи. Их-то точно у меня никто заместить не сможет. Мое.
– И повторил пять кирпичей на всю комнату? Стык в стык? – Подсказал финал Лекс.
– Во всех комнатах. У меня их немного – всего четыре. И холл пятый. Там, где твой дуб.
Михаил отвел руку в жесте приглашения, предлагая Лексу выйти из этого помещения.
Лекс двинулся вперед, и через короткий, метровый коридор, убранный все теми же пятью кирпичами, вышел в центр владений Михаила. Туда, куда его «тренер» скопировал дуб.
Здесь потолок оказался поднят повыше. Достаточно высоко для того, чтобы умудриться разместить под ним целое дерево. Но и тут, также как и в комнате, весь он оказался покрыт однообразным узором из кирпичей.
Посмотрев на дуб, Лекс понял, о чем толкует Михаил. Это дерево только внешне напоминало то, что стояло у моста в его долине. Оно было… проще. Листьев меньше, меньше цветов осени на них, меньше веток, особенно мелких – крупные ветви Михаил воспроизвел достаточно точно.
Жалкая подделка, сказали бы, говоря в таком случае о картине. Жалкая, неумелая и дилетантская.
Хотя, надо признать, что если бы Лексу пришлось копировать чужое произведение, не факт, что у него вышло бы лучше. Возможно, он не стал бы сглаживать детали, но наверняка наврал бы в чем-нибудь другом.
– И ты все свое время проводишь здесь? – с точки зрения Лекса, это было ужасно. Стены из пяти одинаковых кирпичей. Абсолютно серый бетонный пол. Ни одного окна – им просто некуда было открываться. Теперь вот дуб. Понятно, почему Михаил так долго его разглядывал и так сильно восхищался.
– Ну да. Все, кроме того, что провожу у тебя. Или еще где-нибудь. Весь остаток времени. Не так уж и много остается. Здесь скучно, зато это пространство полностью мне подконтрольно. Меня сложно в нем достать, очень сложно.
– Ты говорил об учителе?
– Да. Куча усилий ушла, чтобы найти его. Но теперь – он твой. Ну, почти. Возьми меня за руку и расслабься.
***
– Что значит почти?
Перемещение, когда кто-то тащит тебя за собой, оказалось несколько отличным от того, что проделал до этого Лекс самостоятельно, но не сильно. Просто не он решал, куда отправиться, вот и все.
Он расхотел задавать свой вопрос еще до того, как его закончил. Произнес его просто по инерции, только потому, что хотел его задать еще там, в маленьком собственном мирке Михаила.
Они оказались в пустыне. В чем-то, отдаленно напоминающем пустыню. Слишком ровная, слишком гладкая поверхность абсолютно белого песка в том месте, где они стояли, не позволяла Лексу поверить, что это место имело хотя бы отдаленное отношение к настоящим пустыням.
Та же ровная поверхность тянулась от горизонта до горизонта, во все стороны. Разве что цвет самого песка иногда менялся. Где-то он был скорее серым, где-то стальным, или желтоватым, разным.
Как огромная палитра достаточно нейтральных оттенков, готовых для использования. В дизайне интерьеров, например. Если избрать консервативного дизайнера, то именно такие тона он бы и предпочел.
– Это значит, что он попросил плату. – Ответил Михаил, отвлекая Лекса от рассматривания окрестностей. – Но мне кажется, ты будешь способен ее заплатить. Идем, вон он. Далековато, конечно, но таковы правила. Сложно попасть в чужой мир близко к его хозяину. Слишком большой силой надо для этого обладать.
Михаил шагнул вперед. Туда, в сторону крохотной черной точки, едва видной на горизонте.
– Какую оплату? – спросил Лекс и пошел вслед за своим проводником, но тут же остановился снова.
Следы Михаила. Они не просто оставались в виде обычных следов на песке. Оказывается, эта
