наконец сделал то, о чем давно мечтал, – поцеловал любимую женщину в губы.
Великая воительница не отшатнулась, не выскользнула из его рук, а ответила не менее горячо, так что стоявший рядом Аттис смущенно закашлялся, а королева Роанна в немом изумлении прикрыла ладонью рот.
В этой потрясенной тишине вдруг прозвучал полный ярости шепот наследника короны:
– Эдвин! Ты что, не сказал Леа, что он жив?! Я же просил тебя!
– Вот еще, – фыркнул юноша. – Как бы мы тогда узнали, что она чувствует на самом деле? Или ты хочешь, чтобы она была несчастна всю жизнь?
Юный интриган, дождавшись окончания поцелуя, несильно ткнул Тиара кулаком в бок:
– Величество, ты мне теперь должен до конца своих дней! – и, уже обращаясь к придворным, громко приказал: – Всем разойтись! Наш верный друг и союзник Тиар и принцесса Леантина должны поговорить!
Люди послушно разбредались, с любопытством оглядываясь на парочку, которая, казалось, совсем не замечала их присутствия.
Но прежде чем придворные и ближайшие друзья короля Кенлира покинули зал, Тиар успел задать принцессе тот единственный вопрос, который волновал окружающих больше всего:
– Ты станешь моей королевой?
И снова повисла звенящая тишина, и в ней легким колокольчиком прозвучало одно короткое слово:
– Да!
Его светлость Рикквед невесело хмыкнул:
– Вот видишь, Аттис, все и решилось! Правда, не так, как мы хотели.
– Знаешь, Рикквед, – задумчиво отозвался правитель, – наверное, так желают боги.
Командир «невидимых» серьезно кивнул:
– Поживем – увидим, – и перевел разговор на другую тему. – Ты обратил внимание, как изменился Эдвин? Мальчик вырос и стал мужчиной. Вот только я не понял, что за… золото у него на ногтях?!
Намеченный праздник превзошел все ожидания – такого веселья Награна не помнила.
Тысячи людей и нелюдей заполнили выметенные дочиста улицы. Гномы, испы, вейаны, люди – все смешались в одной, радостно гудящей толпе. Кенлирцы же поначалу взирали на это праздничное буйство с немым удивлением, но оно длилось ровно до того момента, как их кубки заполнили молодым вином. После этого всю сдержанность северян смело волной искреннего веселья – они уподобились беспечным энданцам. Ну разве что руками размахивали не столь горячо. И было сказано за столами множество здравиц. Пили за победу, за дружбу, за павших, за знакомство и, конечно, за любовь. Тосты в честь последней пользовались особенной популярностью.
Еще бы, ведь уже не один менестрель успел сложить вирши в честь великого чувства, соединившего сердца юной принцессы Леантины и могучего героя Тиара. Некоторые подданные правителя Энданы при этом, правда, сетовали, что ее высочество и в этом вопросе не могла поступить так, как было принято у нормальных людей, лишив страну возможности погулять на свадьбе. Принцесса устроила обряд в ближайшем храме без лишних глаз и торжественности. Не иначе, сказалось воспитание азанагов: воительницы, как известно, вообще не утруждали себя лишними формальностями. Они, кажется, и до храма-то не доходили.
Но ворчунов, которые осмеливались вслух изъявить недовольство, быстро затыкали северные воители. Они говорили, что правитель совершенно прав, плюнув на обязательный ритуал, потому что их принцесса – создание непредсказуемое и, отложи он церемонию хоть на день, вполне способна за это время передумать. А большие гуляния они обязательно устроят дома, и что если некоторым так их не хватает, то добро пожаловать – в Кэнлире гостям рады.
В итоге все сошлись на одной мысли: все случилось так, как должно было случиться. Тем более что повод погулять еще будет, ведь свадьба Кэтлин не за горами.
Фейерверк, взлетевший в небо огненными звездами и опавший на землю серебряным дождем, превзошел самые смелые ожидания – вейаны оказались мастерами на все руки. На долгих тридцать минут все, кто был способен еще соображать и держать глаза открытыми, застыли столбами, сопровождая каждый залп воплями ликования.
А на следующее утро, точнее, ближе к обеду отоспавшиеся гости засобирались по домам. Первыми покинули город вейаны. В Награне остался только ученик Хранителя Знаний Итирия, который любезно согласился провести несколько лет в роли учителя маленькой Милены. Его сестра Дарлина покинула Эндану с соплеменниками, несмотря на горячие уговоры принцесс и Эдвина погостить еще немного. Девушка сказала, что сильно истосковалась по дому.
Король Кенлира тоже отправил свою дружину домой, оставив при себе небольшой отряд человек в сто, не больше. Верный телохранитель его величества, старый вояка Деруен, клятвенно обещал к приезду государя организовать великий праздник в честь красавицы королевы, отголоски которого услышат даже по эту сторону гор. В помощники северянину напросился брат энданского короля Рикквед, заявив о необходимости самому удостовериться, что его любимой племяннице будет хорошо на чужбине. Тиар не возражал, более того, он был готов принять у себя пол-Энданы, если это доставит его возлюбленной удовольствие.
Нахальный Траес, воспользовавшись моментом, пока его государь от счастья очень не в себе, выпросил разрешение оставить службу на год для «налаживания дружеских отношений с южными союзниками». Похоже, молодой человек оказался в числе воинов, приглянувшихся королеве азанагов. Правда, покинуть Кенлир в поисках приключений неугомонный друг молодой королевы собирался только после грядущего торжества.
Эпилог
Леа проснулась на рассвете, немного полюбовалась на спокойное лицо супруга, осторожно убрала его руку со своего плеча и выбралась из кровати. Ей необходимо было решить до отъезда одно дело.
Привычно, на цыпочках, Леа выскользнула из комнаты, направившись туда, где поджидал ее верный друг и товарищ. Девушка быстро прошла в глубину сада. Там под густыми кронами деревьев, растянувшись на мягкой траве, дремал большой коричневый грифон.
– Ветер! – ласково позвала зверя Леа.
Он поднял голову и издал нежный горловой звук, приветствуя хозяйку.
Она села рядом с животным, зарылась руками в густое оперение.
– Ветер, я пришла попрощаться. Завтра я уеду туда, где ты не сможешь жить. Там слишком холодно. – Девушка немного помолчала, глядя на недовольного грифона, и погладила его по крылу. – Тебя здесь любят, ты свободен – можешь летать куда угодно и когда угодно.
Ветер, негромко заклекотав, уставился на хозяйку строгим оранжевым глазом.
Леа удивленно подняла брови:
– Ты уверен? Именно ему? – и улыбнулась. – Хорошо, я передам. Думаю, вы подружитесь!
– Опять ведешь «мысленные» разговоры? – Грустный голос заставил девушку и грифона слаженно повернуть головы.
На песчаной дорожке, невоспитанно засунув руки в карманы и нахохлившись, стоял Эдвин. Вид у него был печальный и расстроенный.
Юноша усмехнулся:
– Вот пришлось тебя сторожить, чтобы застать одну!
Расслышав ревнивые нотки в голосе брата, Леа улыбнулась, а принц, покраснев, криво усмехнулся:
– А что, неправда? Да вы теперь везде вместе! А мне надо поговорить с тобой наедине по одному делу.
