скрывать недовольство за любезной улыбкой – дочери короля претензии в глаза не выскажешь.
А Леа все смотрела на телгетцев и не могла отвести глаз – что-то знакомое было в этих людях. Принцесса прикусила с досады губу, пытаясь понять, кого они ей напоминают.
Очень смуглая кожа, узкие с высокой переносицей носы, темные миндалевидные глаза, прямые черные до синевы волосы.
«Пойманный маг – вот с кем они схожи! Тот маг – выходец из Телгета! Надо отцу сказать», – сделала вывод Леа, для начала решив подойти поближе и убедиться, что не ошиблась, но почти сразу изменила планы: она увидела гномов, среди которых – о чудо! – стоял и Р’Омус.
Леа просияла ярче, чем двойной золотой, и, ничуть не стесняясь придворных, заключила старого знакомого в крепкие объятья. Почтенный оружейник, немного смутившийся от оказанного внимания, остался доволен горячим приемом. Остальным гномам искренняя радость и непосредственность младшей дочери короля тоже понравились.
После взаимных приветствий и представлений Леа усадила почтенного гнома на кушетку, чтобы поболтать.
– Ты прекрасно выглядишь, намного лучше, чем во время последней встречи, – хитро подмигнул девочке гном.
Леа звонко рассмеялась:
– Р’Омус, как я рада тебя видеть! Ты сюда надолго?
– Нет. Я к своим, в горы за товаром, а оттуда обратно в Варнабу. Буду в Орамбиме к концу года.
– Отлично, – кивнула девочка. – Там и увидимся.
– Носишь подарок. – Гном скосил глаза на скромный серебряный браслет, обнявший широкой лентой руку девочки.
– Конечно, – серьезно ответила она, – это большая честь для меня.
Р’Омус растроганно моргнул.
– Другой подарок я оставила в школе, для тренировок старших девушек. Для меня он слишком тяжел. – Ее высочество неожиданно хихикнула. – Для них, впрочем, тоже. – Но тут же снова стала серьезной. – Р’Омус, а как он попал в руки гномов?
Этот вопрос уже давно мучил любопытную принцессу.
Почтенный оружейник опечалился и со вздохом сказал:
– В бою.
– Вы воюете с загорным народом?! – Изумлению девочки не было границ.
– Не мы с ними, а они с нами, – поправил ее высочество Р’Омус, но дальше развивать болезненную для гномов тему отказался.
Леа настаивать тоже не стала, решив отложить вопросы на потом, когда у досточтимого оружейника появится настроение отвечать на них.
Неизвестно, сколько еще просидела бы с гномом принцесса, болтая о всяких разностях, если бы беседу не прервал смущенный кашель. Леа обернулась на него и увидела переминающегося с ноги на ногу нескладного подростка, сына князя Ката.
– Вы позволите забрать у вас даму? – обратился он к гному, сильно коверкая слова, и мучительно покраснел.
Р’Омус насмешливо хмыкнул, и мальчик покраснел еще больше. Леа стало его жалко, но идти на поводу чужих желаний она не собиралась.
– Прошу простить меня, к сожалению, я не умею танцевать, – жеманно сказала девочка, передразнивая старшую сестру, и добавила: – Хотите, я познакомлю вас с Энн? Она точно умеет.
Сын князя тоскливо обернулся: видимо, мальчик вообще не горел желанием выходить на паркет.
– А еще мы можем устроить состязание в метании ножей, если хотите, – неожиданно предложила Леа, хватаясь за повод улизнуть из бального зала, – девочке уже до смерти надоели громкий шум и суета.
Не ожидавший такого поворота событий, маленький княжич ошарашенно замер, не будучи уверенным, стоит ли соглашаться – разве в такой победе много чести? Ведь всем известно, что женщины не умеют обращаться с оружием!
Догадавшись о мыслях подростка, гном снова хмыкнул и заявил, что подобное соревнование гостю не выиграть даже с форой. Юный князь обиделся, сообщив, что метать ножи он умеет не хуже прочих. Слово за слово, и вся честная компания удалилась в сад, прихватив с собой его высочество Эдвина.
По требованию принца слуга быстренько приволок большой щит из досок, вероятно припасенный для нового денника, и Эдвин намалевал на нем мелом несколько кругов. Мишень установили в стороне от гуляний, прислонив к старой груше. Леа стащила несколько гномьих огней для освещения, и веселье началось. В качестве судьи выступил гном. Нож великодушно дала принцесса – Эдвин оружие не взял, а его светлость имел при себе только короткий меч.
– Что вместо приза? – уточнила Леа после пробных бросков.
– Давайте каждый что-нибудь даст, – предложил Эдвин, выложив свою любимую игрушку – боевую плевательную трубку.
– От меня – этот нож. – Девочка мысленно отмахнулась от возможного нагоняя наставницы, пообещав себе заменить его чем-нибудь не менее достойным из королевской оружейной. Хотя, надо признаться, принцесса была уверена в победе.
Третий участник, подумав, вытащил из кармана небольшую, блестящую серебром и позолотой вещицу.
– А это что? – заинтересовался Эдвин.
Княжич, приложив свой приз к губам, дунул. Незамысловатая мелодия разнеслась по саду.
– Пойдет, – снисходительно согласился Эдвин.
– Я хочу другой приз от вас, принцесса, – неожиданно заявил гость.
Леа удивленно подняла брови, слова сына Каты стали для нее неожиданностью:
– Какой?
– Танец, – очень серьезно ответил его светлость.
– Зачем? – еще больше удивилась девочка.
– Я обещал отцу, – повесил голову подросток.
– Я не умею, опозоримся, – вредным голосом пообещала принцесса.
Княжич лучезарно улыбнулся в ответ:
– Я тоже, так что ничего.
– Ладно! – отмахнулась от упрямца Леа, ни на секунду не усомнившись, что играючи обставит обоих мальчишек.
Королева умиленно наблюдала за младшей дочерью – ее девочка, ее малышка танцует свой первый в жизни танец с таким симпатичным мальчиком. С каким достоинством она держится, как хорошо двигается! Когда вырастет, будет первой красавицей Энданы.
– Она прелесть, правда? – шепнула Роанна деверю. – А Аттис еще говорил князю, что Леа откажется.
Рикквед поджал губы и кивнул, сдерживая рвущийся смех. Предшествующую этому знаменательному событию сцену его светлости довелось наблюдать своими глазами. Рикквед видел, как передал Эдвин в руки сына Каты свой любимый инструмент для шалостей со словами: «Владей, не жалко. За предстоящее зрелище я тебе еще и гороха отсыплю». Как Леа, мстительно прищурившись, пообещала брату попомнить его злорадство, а потом потащила княжича в бальную залу, «чтобы он получил дурацкий приз и больше не приставал к ней с этой идиотской затеей». Делиться такими сведениями с невесткой брат короля не стал.
Аттис тоже наблюдал за дочерью. Он гадал, что же заставило девочку согласиться, ведь получасом ранее она совершенно точно дала мальчишке от ворот поворот. Король покосился на собеседника – князь Ката с гордостью следил за сыном.
– Аттис, вы мне проспорили бутылку игристого из ваших погребов! – удовлетворенно сообщил он правителю Энданы.
