Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме

мученическую смерть на костре в Руане, так и не признав обвинений в колдовстве, сношениях с дьяволом и ереси. После смерти соратницы Жиль де Рэ оставил воинскую службу, осел в родовых поместьях, где роскошествовал, опьяненный славой и богатством. Вскоре он женился на Катрин де Туар и стал отцом маленькой Мари.

Но барон де Рэ никак не мог найти мира — казалось, часть его души умерла вместе с Жанной. Он тратил огромные суммы — до 80 тысяч золотых экю в год — и финансировал впечатляющие постановки мистерий, изображавших жизнь святой девственницы, он пытался смирить себя постами и молитвами, за ним следовала целая свита из церковных служек, диаконов, каноников и священников. Он основал и финансировал школу церковного пения, даже сам лично служил в церкви Святого Иллария как каноник, он мечтал выстроить собор невиданного во французских землях размера и красоты. Даже громадное состояние барона стало стремительно таять от такой чрезмерной нагрузки.

Вскоре ушей короля достигли зловещие слухи: злые языки шептались, что церковное пение, а пуще того, вид юных певчих пьянит бывалого рубаку почище крепкого вина; что прославленный барон де Рэ ночь за ночью проводит без сна, пытаясь вызвать в измученном бессонницей мозгу видения образ девственной Жанны, так схожей с обычным уличным сорванцом. В замок все чаще зазывали юных акробатов и просто нищих, готовых петь за черствую краюху или миску похлебки церковные гимны, но никто никогда не видел, как юные гости покидают замок барона.

Говорили, что в свите де Рэ рядом с привычными одеждами святых отцов стали замечать новые лица — прорицателей и астрологов, знатоков тайных наук вроде итальянца Франческо Прелатти, монаха- минорита, искушенного в тайнах некромантии и готового забыть про собственный священный сан и прибегнуть к услугам демонов.

Маршал привык не скупиться на расходы — он с легким сердцем закладывал земли и занимал огромные суммы денег. Новое увлечение — алхимия — должно было окупить все сторицей, он намеревался рассчитаться золотом, которое изготовит собственноручно. В замках выстраивали алхимические печи, закупали столь необходимые реторты, воронки и прочее оборудование. Из дальних стран прибывали ценные алхимические реагенты — сурьма, сурик, золотой корень, миро, малахитовый порошок и прочие снадобья. Верные люди с риском добывали в еврейских кварталах старинные свитки, тинктуры и гримуары, переплетенные в человеческую кожу.

Но для успеха опытам не доставало лишь одного одного-единственного элемента — самого главного! — человеческой крови…

Свидетель обвинения: Франческо Прелатти, монах-минорит из епархии Ареццо, главный алхимик при маршале, по собственному признанию — колдун, имеющий в личном услужении демона по имени Барон, показал: «…Церемония длилась долгие часы, в ходе оной означенный Жиль де Рэ и свидетель по очереди читали проклятый гримуар, ожидая явления призванного демона, коий, однако, так и не являлся… Всякий раз он приносил в жертву курицу, голубку или голубя, в то время как обещаны были некоторые части человеческого тела. Когда сие было доведено до сведения означенного Жиля де Рэ, тот принес в комнату помещенные в чашу руку, сердце, глаза и кровь отрока и просил сделать все, чтобы демон я вился… В конце концов после десяти или двенадцати церемоний Диавол по имени Барон явился…»[58]

Злобный демон не спешил исполнить желания лиц, мнивших себя повелителями темной силы, и требовал исполнения все новых и новых кровавых ритуалов. Колдовство и убийства превратились в каждодневную, почти рутинную часть жизни замка — все новые и новые подростки ступали на испещренный пентаграммами и тайными знаками пол большой залы, где маршал Франции собственной рукой вскрывал вены несчастных, а потом расчленял тела. Кровь, вырвавшись на свободу, хлестала фонтаном и дурманила его разум, как колдовское зелье. Барон погружал руку в кровавые раны, проводил окровавленной ладонью по лицу, и безумие сверкало в его глазах, пугая даже видавшего виды некроманта. Жиль де Рэ забывал обо всем на свете — даже о колдовских ритуалах — и торопился удовлетворить свое извращенное сладострастие, пока тела еще не остыли.

Свидетель обвинения: Этьен Каррийо, по прозванию Пату, слуга барона де Рэ, показал, что «…означенный Жиль де Рэ удовлетворял похоть прежде причинения своим жертвам телесных повреждений, однако это бывало редко. Как правило, допрежь всего наносил им раны, в основном в горло, дабы вызвать истечение крови… и получал большое наслаждение от убийства, пыток или созерцания мучений и смерти своих жертв, как мужского, так и женского пола, особливо от лицезрения их крови, нежели от удовлетворения с ними похоти…»[59] .

Все новые и новые подростки — нищие, церковные певчие, претенденты на должности пажей и кухонной прислуги вступали за тяжелые ворота, чтобы исчезнуть навсегда. Если принять на веру показания свидетелей и соучастников на процессе барона, судьба готовила им жестокое испытание, которое не исчерпывалось одной лишь смертью. Жертвы то ли сатанинских ритуалов, то ли изощренной, противоестественной похоти барона, истерзанные и обескровленные, оказывались в гигантском камине. Случалось, что черный дым клубился над каминной трубой целыми сутками — их источали объятые пламенем тела бесчисленных жертв кровавых мистерий. Запах горелой человечины манил к замкам барона де Рэ стаи оголодавших волков, его верные охотничьи псы отвечали на вой диких сородичей протяжным лаем. Над толстыми крепостными стенами вились стаи воронов-падальщиков, в дождливые дни воды окрестных ручьев чернели от хлопьев жирного пепла. Но кровавая вакханалия не приносила барону ни утешения, ни богатства, которых он вожделел, — его имения таяли, а конец близился с каждым часом.

Летом 1440 года епископ Нантский Жан де Малеструа в проповеди известил прихожан, что Церковь знает о гнусных преступлениях «маршала Жиля против малолетних детей и подростков обоего пола», и просил лиц, имеющих сведения о таких преступлениях, сделать официальные заявления. Одно официальное свидетельство у святого отца уже имелось — супруги Эйсе заявили об исчезновении своего 10-летнего сына в замке Машекуль, принадлежавшем Жилю де Рэ, во время пребывания там маршала. За несколько дней после проповеди секретарь епископа располагал уже восемью письменными свидетельствами о случаях исчезновения подростков в поместьях маршала.

Представители инквизиции провели собственное тайное расследование, результаты которого суммировали в 47 пунктах претензий к Жилю де Рэ со стороны Церкви. Среди обвинений фигурировали человеческое жертвоприношение домашнему демону, хранение и чтение запрещенных книг по магии, колдовство, убийство невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их тел в ров (то есть непредание земле по христианскому обычаю), сексуальные извращения, оскорбление действием служителей католической Церкви и многое другое.

Копии «47 пунктов» были вручены герцогу Бретонскому и направлены генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи; началось официальное расследование, в ходе которого были задержаны наиболее преданные слуги маршала Жиля, в том числе некромант Франческо Прелатти. Все они дали признательные показания, хотя некоторых пришлось подвергнуть пытке.

Наконец Жиль де Рэ был задержан и ознакомлен с обвинительным документом, но имел смелость отрицать все обвинения. Он признался лишь в чтении одной-единственной книги по алхимии, уточнив, что получил ее от некоего шевалье из Анжу, ныне обвиняемого в ереси. Мужественный маршал предложил судьям прибегнуть к ордалии — испытанию каленым железом, иначе именуемому «божьим судом». Как любой человек знатного происхождения, он желал воспользоваться этой привилегией и доказать свою невиновность таким образом. Но суд отклонил просьбу, больше того, было решено подвергнуть барона де Рэ пытке, чтобы прекратить запирательства, вместе с четырьмя предполагаемыми сообщниками.

Обвинения в многочисленных убийствах и предваряющих их пытках были предъявлены де Рэ светским