ядерным зарядом, точечно! — Роман выговорился наконец, привалился к стене.
— Так и я о том же. Только говорить с ними надо на их языке, чтоб знали: сунутся сюда, обратно по частям возвращаться будут, со свиным потрохом в зубах. Или в черепушке проломленной, вместо мозгов. Один раз я так сделаю, второй, третий, а в четвертый уже не понадобится — побоятся. И, прежде чем соваться, крепко подумают, узнав, что их соплеменников здесь на шашлык разделывают.
— Ты все же поострожнее будь, Макс. При твоем темпераменте ты запросто можешь дуркой закончить.
— Невозможно попасть туда, где уже находишься. Россия — это одна большая дурка, — ответил, не глядя на Романа, Максим. — По-твоему, все это могло произойти в любой другой стране? Нет, только наш родимый дурдом мог предоставить им такую возможность — охотиться на людей. И делать это в открытую. Я все правильно сделал. С волками жить — по-волчьи выть. Ты не хуже меня это знаешь. Я тоже раньше думал — законы, власть, справедливость… Нет этого ничего, нет! Остался только мой собственный адат, моя война, моя правда! Да этих четверых за одного мало! — последние слова Максим выкрикнул, но сразу же осекся.
— Да прав ты, прав. Ладно, давай заканчивать, что ли, мне на работу утром. Ты лечись, а я погнал. — Роман, придерживаясь за стенки коридора, выбрался в прихожую, оделся.
Максим проводил его до площадки первого этажа, убедился, что Назаров благополучно сел в такси, рядом с водителем, и отбыл в коттедж, где жил со всей семьей — женой, двумя детьми, тестем и тещей. Городская квартира обычно пустовала. До тех пор, пока в ней не поселился гость. Максим вернулся в квартиру, закрыл дверь. И только собрался навести порядок в кухне, как почувствовал, что сил не осталось. Болезнь еще давала о себе знать — снова поднималась температура. Он поплелся в комнату, улегся на кровать, закрыл глаза. И почти сразу заснул — как в обморок упал.
Через неделю Максима осмотрел придирчивый врач — лысый, толстый, важный дядечка в очках. Долго слушал легкие, простукивал, задал кучу вопросов. И смилостивился, выдал диагноз «Здоров». Максим первым делом бросился звонить Роману, тот выслушал, промычал что-то невнятное в трубку и сказал, что все понял. Приехал вечером, уже поздно, довольный и сияющий, долго копался в кожаном портфеле, как Дед Мороз в мешке с подарками, и подал Максиму бумагу с печатью.
— Это зачем? — Максим пробежал взглядом текст. В документе говорилось, что паспорт Кириллова Игоря Владимировича утерян и взамен пострадавшему необходимо получить новый. Был указан незнакомый Максиму адрес: улица Чкалова, дом два, квартира тридцать шесть.
— Извини, фамилию, имя и отчество мне самому выдумывать пришлось, надеюсь, что угодил. Это что-то вроде удостоверения личности, действительно два месяца. По ней тебе даже билет хоть на поезд, хоть на самолет продадут и паспорт не спросят. Все, капитан, ты теперь в законе. Правда, ненадолго. — Роман хлопнул командира по плечу.
— Спасибо, — поблагодарил Максим и в очередной раз поинтересовался ценой услуги, но Роман прикинулся глухим. Что странно для человека с абсолютным музыкальным слухом. Потом рассказал что-то про хорошие отношения и чей-то старый должок.
Максим больше вопросов не задавал, думал только об одном: стартовать немедленно или дождаться завтрашнего утра? Посмотрел на часы: одиннадцатый час, поздновато. Ладно, подождем несколько часов, утром двинем. Роман, видимо, подумал о том же. Вытащил из нагрудного кармана пиджака пластиковую банковскую карточку, протянул ее Максиму.
— Не возьму. — Тот отступил назад, но Роман двинулся следом и нарочито скучным, безразличным голосом предложил:
— А давай подеремся. Кто проиграл, того и карта.
Максим условия пари не принял, взял карточку.
— Ну, вот и договорились. Завтра я тебя на вокзал отвезу. Билет до Москвы брать будешь?
— Нет, я через Тверь поеду, а там на автобус пересяду. Огородами в общем, как привык. Чего лишний раз светиться? — сообщил свой примерный план передвижений Максим.
— Ну и правильно, — одобрил Роман, попрощался, хлопнул дверью.
Но все получилось по-другому, билеты Максиму продали только на проходящий ночной поезд. Пришлось задержаться у Романа еще почти на сутки. Их Максим провел с пользой — осмотрел личный состав «Блокпоста», раскритиковал бойцов в пух и прах. Не трогал только одного — круглолицего, побледневшего мордоворота со шрамом на щеке. Он под раздачу попал первым, порцию самых горячих люлей от руководства уже получил и выводы соответствующие сделал.
— Он не ждал, видите ли, что бомж у него автомат вырвет, — пояснил после Роман, на что Максим резко ответил:
— Хоть бомж, хоть женщина, хоть ребенок — неважно. Хоть бабушка с палочкой. Потерял оружие — ты труп. Всё, свободны. — И двинулся следом за Романом в его директорский кабинет.
Они попрощались уже у вагона фирменного поезда. Роман зашел следом за командиром в купе, проверил обстановку, оглядел попутчиков. Кивнул одобрительно, вышел на перрон. Поезд плавно тронулся с места, Максим стоял у окна. Махнул Роману рукой, тот сделал несколько шагов вслед за поездом, но быстро отстал, пропал в толпе. «Сколько же я километров по железной дороге намотал?» — Максим попробовал подсчитать, но бросил эту затею, вернулся в купе. Забрался на свою верхнюю полку, накрылся одеялом, закрыл глаза. Через шесть с половиной часов, ранним утром, поезд будет в Твери. Там надо быстро перебраться на автовокзал и постараться сразу же уехать в небольшой районный центр, пересесть на электричку… Бешеная собака снова готовилась к броску — крюк до Александрова предстояло сделать немаленький.
Считается, что путь к дому всегда короткий, но Максиму не повезло. На дорогу до города, расположенного на границе Тверской и Ярославской областей, у него ушло больше суток. Где-то ремонтировали мост, и автобусы шли по другому — более длинному — маршруту. Но все равно это была уже финишная прямая, до Александрова оставалось немногим больше ста двадцати километров. Максим купил билет на автовокзале, дождался автобуса, уселся в самом последнем ряду. Пассажиров было немного, и все они рассредоточились по салону, кто-то сразу заснул, кто-то читал. Автобус пересек мост через Волгу и теперь ехал по городу. Сделал несколько остановок и выбрался наконец на шоссе, набрал скорость, даже выехал в левый ряд. Максим задремал, потом опустил спинку кресла и попытался заснуть. Но тут автобус взял вправо, сбавил ход и остановился. Максим посмотрел в окно — обычная остановка, на ней в очередь выстроились несколько человек. Все они быстро зашли в автобус, уселись кто куда. Две женщины лет сорока устроились перед Максимом. Они сразу же зашуршали пакетами, принялись оживленно обсуждать общих знакомых и сплетничать. Максим не прислушивался к их болтовне, снова задремал, по несколько сказанных громким шепотом слов заставили его насторожиться.
— Мне мой вчера звонил, сказал, что еще одну нашли. У нашего дома, представляешь? На стоянке, там, где магазин круглосуточный. Утром кто-то вышел за машиной, увидел и заорал так, что все проснулись. Милиция приехала, с собакой, да толку то, — говорила та, что сидела у окна, — полная, неповоротливая женщина в темно-красном пальто.
— Это какая уже по счету? — оживленно поинтересовалась вторая — такая же упитанная, коротко стриженная тетка в черной куртке.
— Пятая или шестая, а всего человек десять уже, наверное. И, прикинь, снова горло перерезано. Мой сам видел, сказал, что кровищи там целая лужа, — охотно делилась жутковатыми подробностями тетка в красном.
Вторая охала, поддакивала.
Сон пропал, Максим, не открывая глаз, прислушивался к разговору женщин. И скоро понял, что обе они посменно работают в пригороде Твери на каком-то предприятии, сейчас едут домой. А в том городе, куда они направляются, уже почти месяц находят в разных местах убитых. И все — с перерезанным горлом и другими «приметами», которые обычно оставляли на телах убитых боевики. Максим с трудом сдерживался, чтобы не задать женщинам несколько вопросов, но продолжал прикидываться спящим. «Наврал, тварь», — вспомнил он последние слова боевика с простреленными ногами и свиной головой на коленях. Тот клялся здоровьем всех членов своей семьи, что группа, отправленная за сослуживцами капитана Логинова, была единственной. Жаль, что не было тогда времени дожать ту сволочь, заставить жрать свиные мозги, чтобы вырвать признание. Максим сел, посмотрел в окно. План дальнейших действий возник мгновенно. Но для
