заплаканных глаз, заржавеют сладкоголосые струны лютни.
Медведь Аптекарь — нетрудно догадаться — вместо того чтобы делать для горожан лекарства, начнёт готовить отраву, а медведь Художник примется малевать такие страшные, такие мерзкие картины, что даже самые выдающиеся знатоки живописи не смогут сказать, как эти полотна выглядят хуже: перевёрнутые ли вверх ногами или же повешенные правильно.
И в конце концов, как всё это выдержит медведь Бродяга и без того всегда грустный и хмурый? Все медведи превратятся в неясные призраки, блуждающие ощупью в сплошном тумане, и Медвежье королевство навсегда окутает Чёрная Ночь…
Флоренций почувствовал, как его тело сковывает ледяной холод, как его чудесный бурый мех покрывается бледной зелёной плесенью, как глаза заволакивает паутина, сквозь которую трудно что-нибудь разглядеть.
Он собрал все силы, какие у него ещё оставались, и решительно встряхнулся. Потом кое-как доплёлся до дома и натянул на голову противогаз. Садовники всегда так делают перед тем, как опрыскивать растения каким-нибудь ядовитым средством для защиты от вредителей. Но на этот раз ему самому надо было защититься от убийственного запаха роз.
Медведь в противогазе схватил лопату, с корнями выкопал вредное растение, отнёс розовый куст в самый дальний угол сада, бросил в глубокую яму и засыпал землёй. А сверху ещё на всякий случай завалил тем самым замшелым валуном, который с дедовских времён лежал в погребе под верандой.
Чёрный туман, затянувший сад, мало-помалу рассеялся, небо прояснилось и снова стало голубым, каким и положено быть небу над медвежьим городком.
Флоренций влез под душ, начисто смыл с себя все прилипшие к его меху остатки Боли, Злости и Печали, оделся в лучший костюм и подошёл к камину.
Вернув висевшему над камином портрету палочку чёрного дерева, он заметил, что дедушка снова повеселел и даже… как будто помолодел.
И тут кто-то робко постучался у дверей. За дверью стоял медведь Трубочист в чёрном фраке. На голове у медведя был цилиндр, на плече — длинная свёрнутая верёвка, в лапах — метла, и отовсюду торчали щётки.
— Добрый день, Флоренций, я издали углядел, что над твоим домом собрались какие-то плотные чёрные тучи. Вот и подумал — а не надо ли где-нибудь что-нибудь прочистить?
— Какая приятная неожиданность! В моём доме и впрямь не помешало бы прочистить дымоход. Кстати, если не секрет, откуда ты взялся? Ведь в нашем городе до сих пор трубочистов не было.
— А теперь будет. Вернее, уже есть — со вчерашнего дня, — гордо ответил медведь Трубочист.
— Странно, но твоё лицо кажется мне знакомым, — глядя в весело поблёскивающие глаза Трубочиста, призадумался Садовник.
— Мало ли что тебе покажется. Тут столько вокруг всяких шатается…
Флоренций дал Трубочисту длинную приставную лестницу, показал, с какой стороны легче всего забраться на крышу дома, а сам пошёл к Певице — узнать, как она поживает.
На этот раз он застал соседку в прихожей. Медведица весело крутилась перед зеркалом — нарядная, в прелестном платье из многоцветной парчи.
— Привет, Флоренций! Странная история — с утра почему-то было так грустно, в таком плохом настроении проснулась, а мне ведь это совершенно несвойственно, правда? Оделась, что ли, неправильно, платье выбрала слишком тёмное — знаешь, то, с крапинками в виде слёзок… Или, может, обулась не в те туфельки? Или жемчужное ожерелье к платью не подходило, ты как думаешь?
— Может, и оно, — согласился медведь. — А может, и серёжки виноваты…
— Всё-таки как важно не ошибаться и каждый день выбирать подходящую одежду, — вздохнула Певица. — Слишком уж дорого эти ошибки обходятся! — Тут она заметила лютню, прислонённую к круглому столику, и удивлённо проговорила: — Странно, откуда здесь взялся этот инструмент? Надо сейчас же повесить лютню на место, а то от неё исходит какая-то непонятная грусть.
Флоренций схватил лютню, проворно взбежал по деревянным ступенькам винтовой лестницы и подвесил лютню к балке как можно выше. Спустившись, он попрощался с хозяйкой, вышел за дверь, помахал лапой соседке, ласково смотревшей ему вслед, и отправился к себе домой.
На крыше, склонившись над трубой, работал медведь Трубочист.
И хотя Трубочист был с головы до ног одет в чёрное, хотя он был, словно дымоход изнутри, весь покрыт сажей, от него исходил какой-то таинственный свет. Наверное, этот свет, озарявший всю улицу и сад Флоренция, струился из его сияющих глаз.
— Боже мой, какая красота!.. — тихонько прошептал совершенно заворожённый медведь.
И поспешил на городской рынок — именно в этот день там обещала быть Королева.
Флоренций ещё не знал, что скажет при встрече, но в тот момент это не имело ни малейшего значения.
Важно было другое: что медведь Садовник снова идёт по привычным улицам медвежьего городка, а Боль, Злость и Печаль зарыты в землю глубоко-глубоко и никому повредить не могут.
Примечания
1
Кажется, медведица пыталась спеть одну из множества песен Джона Дауленда, которые где-то слышала раньше (Джон Дауленд — известный английский композитор и лютнист, жил во времена королевы Елизаветы I).
