простить? Но лучше уж пусть один раз будет стыдно, чем потом всю жизнь – больно. Или измена как хроническая болезнь – стыдно и больно будет всегда, независимо от результата?
Мужчину никогда нельзя звать, чтобы потом у него не было повода напомнить, мол, вернулся, потому что ты умоляла, пожалел детей, тещу, уступил и так далее. Нет! Он должен попроситься назад, он должен сам дозреть до мысли, что хочет вернуться. Если сам не дозревает, надо поспособствовать просветлению в мозгу. Как не всякий помидор дойдет до кондиции, если не создать ему комфортные условия, так и не всякий муж в состоянии осознать, что дома лучше. Или привычнее, что тоже немаловажно.
Алексей дозрел сам, а Маша, увы, упустила момент.
«А вдруг он передумает?»
Эта мысль мучительно пульсировала в мозгу всю дорогу. Она тыкала сознание крохотной иголочкой с занудностью прохудившегося кухонного крана, сочащегося ржавой водопроводной водой.
Все еще рефлексируя по поводу неудавшегося примирения, Маша ввалилась в квартиру. Хотелось принять горячую ванну, напиться глинтвейна и отключиться.
– Я увольняюсь.
Это было первое, что сказала Вероника, едва хозяйка вошла.
Маша сначала даже не поняла. Недоуменно вежливо улыбнувшись, словно услышала глупую шутку, она по инерции продолжала раздеваться.
– Я пока вещи соберу, чтобы не возвращаться, – дополнила сообщение нянька, и тут до Маши окончательно дошел весь ужас ее положения.
– Но как?!! Мне же надо на работу! Я, наоборот, хотела вас завтра попросить прийти пораньше! И как мне быть? Так же не делается! Вы должны хотя бы предупредить за две недели, а не ставить меня перед фактом!
Вероника лишь пожала плечами:
– Вы можете взять в агентстве другую няню. У них всегда есть сотрудницы для срочных вызовов. Это на то время, пока вы будете подбирать кандидатуру.
– Я не могу вас отпустить!
– Вы извините, Мария, но я же не спрашиваю у вас разрешения. Я просто сообщаю, что ухожу.
– Но почему? Чем я вас не устраиваю? Или вы боитесь, что я не смогу платить? Так я смогу! У меня будут деньги!
– Не кричите, пожалуйста. Я не от вас ухожу, а увольняюсь из фирмы.
– А почему именно сейчас? – чуть не плакала Маша. – Вы мне очень нужны.
– Так сложилось, – коротко ответила Вероника. Тон ее был настолько бесстрастным, настолько спокойным, что Маша поняла: уговаривать бесполезно. Надо же, а она хотела устроить судьбу этой дурнушки. Не успела. Жаль. Может быть, если бы успела, то все сейчас сложилось бы иначе.
– А как же я? – потерянно пробормотала Маша. Спрашивала она, скорее всего, себя. Но Вероника приняла это на свой счет.
– А у вас все будет хорошо, – неожиданно доброжелательно улыбнулась нянька, словно была ясновидящей, к которой Маша пришла на прием.
«Небось набралась приемчиков у своей гадалки», – неприязненно подумала Маша.
– Вам бы с мужем помириться. Он неплохой человек, – Вероника говорила, деловито собирая свои вещи в большую спортивную сумку. – Мужчины часто ошибаются. Это большие дети, их надо уметь прощать. Не ради них, а ради себя. И с отцом бы помириться.
– Я не ссорилась…
– Но и не особо общались, наверное? Не одобряете его, да? И маму свою не одобряете? Вы еще не знаете, какие бывают родители. И это к лучшему, что не знаете. Упаси Бог от такого опыта. Все рано или поздно платят за свои ошибки. Если, конечно, ошиблись. Не нам решать, наверное. Там, наверху, за нас все уже решено и предрешено. И каждому воздастся по делам его.
Выдав эту малопонятную тираду, Вероника, словно подведя итог выступлению, решительно застегнула «молнию» на сумке:
– Я за оплатой на следующей неделе зайду.
– Ага, – облегченно выдохнула Маша. Если бы нянька все же начала настаивать на немедленном расчете, то это был бы невероятный позор. Потому что расплатиться Маша не смогла бы. В противном случае у нее не осталось бы денег даже на дорогу до работы.
Глава 29
– Дед, мама завтра уезжает, – всхлипнула Маша в телефонную трубку. Неприятности последних дней придавили ее, словно цыпленка-табака. Она даже видела себя лежащей в позе курицы, готовой к праздничному ужину. Оголодавшие гости с энтузиазмом поочередно тычут в нее вилками. Еще немного, и тушку растащат по тарелкам. Сил бороться не было абсолютно.
– Куда уезжает? – не понял Михаил Яковлевич. – И по какому поводу всхлипы? Ты в толпе провожающих?
– К жениху.
– К жениху?! Надеюсь, на Колыму к золотодобытчикам или в юрту к чукчам. Среди них, я слышал, попадаются миллионеры.
– В Германию.
– К жениху? В Германию? Это кто ж так попал? Это кому ж посочувствовать-то?
