– И прибью! Ты о девочке подумал? Ишь, приперся на старости лет! Пои тебя теперь, корми. Приполз!
Илья Федорович попятился. Свой визит он рассматривал как угодно, но только ни в коем случае не как «приполз». И предположение, что он заявился в эту крохотную квартирку, чтобы в материальном смысле сесть на шею своей бывшей любовницы, даже не показалось смешным или оскорбительным. Оно было чрезвычайно глупым, нелогичным и очень женским.
– Яся, ты не волнуйся. Я не собираюсь отнимать кусок хлеба у твоей дочери. Я в некотором роде…
Сказать, что он довольно богатый человек, Брыкин не успел. Ярослава Аркадьевна уперла руки в бока и пнула корзину теперь уже по-настоящему, зло и сильно.
– «Твоей» дочери? – она даже задохнулась от негодования. – Не моей, не твоей, а нашей! Это наша дочь! Общая! Ей двадцать лет. И перед тем, как переквалифицироваваться в уголовника, ты заделал мне ребенка!
И тут Брыкин все понял. Он отрешенно привалился к стене, ощущая щекой неровную штукатурку под старыми обоями. Именно возраст девчонки зацепил его в этих отчетах. Он был уверен, что Ярослава не врет. И в Верочке действительно было что-то его, Брыкинское. Это ж надо, какие выкрутасы выделывает жизнь! У него две дочки. Осознать это никак не получалось.
Примирение с Ярославой Аркадьевной состоялось. Она размякла и разоткровенничалась не от вина, на ее габариты и пары бутылок было бы мало, а от воспоминаний. Так случилось, что Брыкин, гуляка и ловелас, стал ее единственной любовью на всю жизнь. С годами любовь зачахла и стерлась в пыль. Он сломал ее судьбу, и ничего уже нельзя было исправить. Она говорила и говорила, а он в ужасе понимал, что единственное, что может сейчас сделать, это восстановить справедливость: жениться пусть на постаревшей, но действительно любящей его Ясе, наверстать упущенное с Верочкой… Но как же стыдно было перед уже совсем взрослой дочерью, и каким немыслимым казался союз с Ярославой Аркадьевной.
– Старый ты пень, – мечтательно произнесла Яся и потянулась, чтобы дотронуться до Брыкина, но вдруг передумала.
– Яся, а как ты считаешь, у нас могло бы еще что-то… получиться? – Илья Федорович замер, ожидая ответа. Хотелось решить все побыстрее, не затягивая, не оставляя на потом все неприятные вопросы.
Романтический блеск в глазах Яси моментально потух. Резко выпрямившись и изумленно уставившись на Илью Федоровича, она усмехнулась:
– Да ты в себе ли, дед? Что у нас может получиться? Все быльем поросло.
Брыкин испытал такое облегчение, что даже весьма обидное слово «дед» пропустил мимо ушей. Сразу стало легко и беззаботно, словно встретил он не бывшую любовницу и, как оказалось, мать его дочери, а хорошего друга.
– Что-то Веры долго нет, – вдруг забеспокоилась Ярослава Аркадьевна. Раз уж в жизни случилось такое судьбоносное событие, то дочь следовало немедленно познакомить с отцом.
– Да все в порядке, сейчас привезут. – Илью Федоровича распирала легкость бытия и радужность перспектив.
Налаживание контактов с Верочкой затянулось. Радости мамы она не разделяла, вернее, радовалась как-то вяло, точно после сильного наркоза, дичилась, стеснялась и никак не могла перейти на «ты». Знакомство с семьей тоже прошло довольно напряженно. Илья Федорович метался между всеми, ощущая чувство вины и перед дочерьми, и перед Ярославой, и даже перед Аней.
Перспектива встретиться с Филиппом и его женой Веру не вдохновила абсолютно, равно как и молодых, находящихся в стадии второго медового месяца. Радостное кудахтанье новоиспеченного отца о том, что девки «его кровь, его порода, даже мужика выбрали одного и того же», вообще всех сильно напрягало. Аня нервничала в преддверии знакомства с Ярославой Аркадьевной, интуитивно понимая, что от бывшей любовницы, да еще родившей ему дочь, опасность исходит куда более серьезная, чем от какой-нибудь молоденькой секретарши, ненароком заползшей к Брыкину в постель. Но вечер, который обещал быть не совсем приятным, прошел вполне терпимо. Сначала оттаяла Аня, увидевшая Ярославу Аркадьевну и моментально все понявшая. Она старательно подыгрывала мужу, бросавшему на нее благодарные взгляды, изображала радушную хозяйку и всячески тормошила Верочку, не давая ей скучать. Ближе к ночи Вера все- таки сблизилась с Алиной, стараясь видеть в ней не жену бывшего кавалера, а родную сестру. Девушки были настолько не похожи друг на друга, но неуловимо похожи на Илью Федоровича, что разомлевший папаша был на седьмом небе от счастья, глядя, как они сидят на диване и разглядывают старые семейные фото, благо Ярослава Аркадьевна захватила пару альбомов.
Глава 34
Муськина тихо стонала от восторга, разглядывая Верины новые наряды, и воодушевленно говорила:
– Я всегда говорила, тебе обязательно повезет. Считай, что получила наследство.
– Типун тебе на язык, папа жив. – Слово «папа» было непривычным, но очень теплым.
– Все равно, – не сдавалась Муськина. – Это ж сказка – папаша-миллионер.
Но Вера жила совсем не в сказке. Ей даже казалось, что судьба, дав материальные блага, сознательно отобрала у нее самое важное. Белобрысый Слава так больше и не позвонил, хотя телефон у нее брал. Это было обидно, так как вызывало подозрения о ее недостаточной женской привлекательности. Но отсутствие Славы воспринималось лишь как досадное недоразумение, мелкая неприятность. А вот Сергей…
Без Сергея было плохо. И не просто плохо, а совсем плохо. Вера думала о нем постоянно и ничего не могла с этим поделать.
– Знаешь, – мудро говорила Руслана, – если он не смог простить, значит, это просто не твой мужчина.
– Руся, я впервые в жизни чувствую, что это мой мужчина, мой, понимаешь?
– Понимаю. Но не поддерживаю. С этим надо бороться. Клин клином вышибают: найди другого.
– Мужики не грибы, чтобы их искать. Да и не хочу я, нашла уже.
