одобрения и смотревшее на него с детским восторгом.
Новый этап в их сложных отношениях начался лишь через несколько лет, после того как Борислав имел неосторожность влюбиться в девицу, которой он едва доставал до плеча, о чем она и поведала ему в довольно грубой форме, предложив искать что– нибудь «попроще и подешевле». Именно тогда незадачливый Ромео понял, что ему для воплощения мечты не хватает не только роста и мышечной массы, но и денег. Тогда же он и пришел к выводу, что, кроме Кати, ему ничего не светит.
Так совпало, что и Катя, сначала понявшая, что Боря не такой уж завидный кавалер, а потом осознавшая, что и она – невеста не подарок, была готова на решительный шаг. Глаза на Борю ей открыла Кротова.
– Такого хоббита – только с большого горя! – сказала она как-то громким шепотом, выпив на очередном дне рождения Катюши. С тех пор Катя вынуждена была отмечать праздники дважды: один раз в компании с Елизаветой, другой – с Борисом. Вместе их сводить было никак нельзя, поскольку эффект получался примерно такой же, как от попытки посадить в одну клетку петуха с индюком.
Но первая близость разочаровала обоих. Боря, общавшийся до этого счастливого момента только с определенным контингентом девиц, привык к несколько другой манере поведения, а Катя вообще была потрясена банальностью и скоростью мероприятия. Видимо, любовь – это было что-то другое. Наутро они разбежались, мучимые жгучим чувством неловкости и желанием никогда больше не встречаться. Но жизнь сводила их снова и снова, как слепого с глухим, которые только в тандеме могли существовать полноценно. Они стали друг для друга жилеткой, психоаналитиком и одновременно тяжелой ношей, которую и нести невмоготу, и выбросить жалко.
Суббота обещала быть нудной и муторной. В перспективе маячила генеральная уборка или поход на рынок за продуктами. Катя выбрала рынок. Сидеть в четырех стенах было уже совсем невозможно.
– Я с тобой, – обрадовалась Кротова, позвонившая, чтобы напроситься в гости.
– Тебе что, на рынок надо?
– Нет, мне нужно общество. И вообще никому не дано знать, где его подстерегает судьба! – мечтательно просопела Елизавета.
– Подстерегает кирпич, – попыталась испортить ей настроение Катерина.
– Это у тебя – кирпич! С твоим пессимизмом только такого и можно дождаться. А у меня впереди сплошной позитив! – Настроение у Кротовой было железобетонно хорошим. – И вообще, надо чаще являть себя миру. Март – это шанс! Что у нас в марте, а?
– Коты? – предположила Катя и получила в ответ презрительный смешок.
– В марте в организме происходит гормональный всплеск. И у мужчин, хотя они и устроены неправильно, и мозг у них работает не в ту сторону тоже. Это – шанс!
– Лиза, ты обалдела? Ты что – серьезно? Лично мне не нужен мужик, у которого внутри что-то плещется. Сегодня плещется, завтра перестанет, а мне что делать?
– Николаева, ты тормоз. От старого колхозного трактора. Когда у него перестанет плескаться, он уже будет твой, со всеми потрохами и гормонами. Женщине для полноценной жизни нужен какой-нибудь стимул.
– У меня есть стимул…
– Твой Борюсик не стимул, а гриб-обабок – шляпа набок, – в сердцах рявкнула Лиза. – Полтора метра занудства и пятьдесят кило комплексов. Не о чем говорить. Идем искать нормального.
– Я вообще-то за продуктами, – напомнила Катерина.
– Одно другому не мешает. Только оденься так, чтобы мне за тебя не было стыдно. За продуктами – это не значит в галошах и дутом пальто.
Катюша вздохнула: Лиза явно собиралась произвести на торговой точке фурор своим боевым раскрасом и опозорить ее по полной программе. Идя на охоту, Кротова имела обыкновение оповещать об этом окружающих. Видимо, ей казалось, что ее половинка, тоже находящаяся в поиске, услышит призыв и рысью прискачет забирать свое счастье.
– Катюша, Боря звонит! – крикнула мама, когда
Катя уже наматывала на шею пушистый желтый шарф, тщетно пытаясь соорудить из него что-нибудь этакое. Длины шарф был неимоверной, поэтому ничего экстравагантного не получалось, только некое подобие толстого хомута. Он был куплен исключительно из-за потрясающе солнечного цвета, и отказываться от обновки не хотелось, хотя Катерина уже представляла, какие эпитеты могут прозвучать в исполнении Кротовой. В очередной раз стащив непослушный шарф и с трудом подавляя желание швырнуть его на пол, Катя раздраженно прошептала:
– Скажи ему, что я уже ушла.
Мама растерянно моргнула и покраснела, видимо, формулируя порцию вранья для Бориса. Парень ей нравился, особенно он был хорош в сочетании с возрастом перезревающей дочери на фоне полнейшего отсутствия претендентов в женихи.
– К такому шарфу нужна красная шапка и зеленая куртка – будешь как светофор, – фыркнула Кротова. – Хотя ладно. В ансамбле должен быть какой-то яркий аксессуар, привлекающий внимание. Это сейчас модно.
– «Ладно» в смысле – можно не снимать? – уточнила Катя.
– Можно, – милостиво кивнула Лиза.
– А встречная критика принимается?
– Нет!
– Нет так нет, – пробормотала Катерина, слегка польщенная, что ее довольно скромный наряд был назван ансамблем.
Елизавета, конечно же, накрасилась от души, следуя очередным рекомендациям какого-нибудь ультра-
