Мадера-авеню в направлении дома Л.Бернарда Бадлонга, человека, который мог знать то, чего не знали мы. Время шло, время работало против нас – это я понимал. В любой момент патрульная машина или любой другой автомобиль мог прижать нас к тротуару, и я держал пистолет Ника Гриветта наготове на сиденье.
Мне неудержимо хотелось бежать, прятаться; самое последнее, что мне хотелось бы делать, – это сидеть и вести разговоры у какого-то там профессора, но мы должны были пойти на это. Я просто не представлял, что делать дальше.
Мне было не по себе, потому что мы ехали в светло-зеленом «форде» автомобиле доктора Беннелла, а его знали все в городе, и я опасался, не направляются ли люди в домах, мимо которых мы проезжаем, к телефонам и не наполнен ли сам воздух информацией о нас.
Глава 14
Местность вокруг Санта-Миры в основном холмистая, да и сам город построен на многочисленных пригорках, между которыми извиваются улицы. Я знал каждую из них и сейчас направлялся к одной тихой улочке квартала за три от дома Бадлонга. Улица упиралась в крутой склон, покрытый кустарником и деревьями. Я остановил машину у купы небольших деревьев, подальше от людских глаз. Ее было видно только из двух соседних домов, но, возможно, никто оттуда нас не заметил. Мы вышли, но я не стал выключать двигатель.
Машина нам больше не понадобится, так что тот, кто найдет «форд», будет напрасно ждать нашего возвращения. Пистолет Ника оттягивал карман, и, немного поразмыслив, я зашвырнул его в кусты.
Мы полезли вверх по узкой тропинке, по которой я бегал еще мальчишкой, охотясь на мелкую дичь. На этой тропинке нас не было видно и за пять шагов, к тому же я знал, как попасть к дому Бадлонга, не появляясь на вершине холма.
Вскоре мы заметили его дом внизу, у самого подножия. Я отыскал место чуть в стороне от тропинки, откуда хорошо было видно и дом, и двор, и мы тщательно осмотрели все. Двухэтажный грязноватый дом стоял на обширном участке, который был отгорожен с одной стороны забором, а с другой густым кустарником. В Калифорнии любят жить «на свежем воздухе», и каждый, у кого есть возможность, создает на своем собственном участке все условия для этого, стараясь отгородиться от слишком любопытных глаз, – сейчас это нас весьма устраивало.
Вокруг дома и во дворе никого не было видно, и мы не спеша сошли вниз, открыли высокую калитку в заборе, миновали двор и направились вдоль дома.
Я был уверен, что нас никто не видит.
В доме была боковая дверь, и когда мы постучали, мне пришло в голову, что Бадлонга, возможно, даже скорее всего, нет дома. Но он был; через полминуты появился мужчина лет под сорок, присмотрелся через стекло и отпер дверь. Он внимательно взглянул на нас, удивленный, как мне показалось, что мы воспользовались боковым входом.
– Мы заблудились, – произнес я с вежливой улыбкой. – Видимо, мы постучали не в ту дверь, профессор Бадлонг?
– Да, – ответил он, приятно улыбаясь нам через очки в металлической оправе. У него были русые, слегка курчавые волосы и умное, вдумчивое лицо настоящего учителя.
– Я Майлз Беннелл, доктор Беннелл, и…
– О, доктор. – Он кивнул, улыбаясь. – Я видел вас в городе, так что…
– Я вас тоже встречал, – произнес я. – Мне было известно, что вы работаете в колледже, но я не знал вашего имени. Это мисс Бекки Дрисколл.
– Добрый день, – он распахнул дверь и отступил в сторону. – Заходите, пожалуйста.
Он провел нас в комнату, похожую на кабинет. Там стоял старомодный письменный стол, на стенах висели полки с книгами, дипломы и фотографии в рамках, пол был застелен небольшим ковром, а у стены находился старый разбитый диван. Комната была небольшая, с одним окном, довольно темная, но на столе горела лампа, заполняя помещение приятным уютным светом.
Наверное, он тут много работает, подумал я. Мы с Бекки сели на диван, Бадлонг развернул вращающееся кресло у стола и устроился в нем, слегка насмешливо, но дружелюбно посматривая на нас.
– Чем могу быть полезен?
Я ответил ему, что по достаточно серьезным, хотя и запутанным причинам нам крайне важно знать все, что он может рассказать относительно заметки в газете, которую мы не читали, но на которую намекала «Трибюн», цитируя его собственные слова.
Еще прежде, чем я закончил, на его лице появилась мягкая смущенная улыбка, и он укоризненно покачал головой.
– Это дело, – проговорил он, – похоже, так и не закончится. Что ж, – он откинулся в кресле, – я сам в этом виноват, так что пенять не на кого. Что вам нужно знать – о чем говорилось в заметке?
– Да, – ответил я. – И все, что вы сможете добавить.
– Понимаете, – Бадлонг пожал плечами, – в газете были напечатаны вещи, которые не следовало бы публиковать. – Он снова виновато улыбнулся. Газетные репортеры. Видимо, я жил довольно одиноко, потому что до сих пор ни одного из них не встречал. Этот парень, Бики, довольно умный, кстати, позвонил мне как-то утром. Кажется, я профессор ботаники и биологии, поинтересовался он. Да, ответил я, и он спросил, не подъеду ли я на ферму Парнелла. Бики рассказал мне, где это, – ферма оказалась недалеко отсюда.
Там есть кое-что, что мне следовало бы увидеть, сообщил он и добавил некоторые подробности, которых оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня интерес.
Профессор Бадлонг на минуту замолк, сложив руки перед собой ладонь в ладонь, потом продолжал:
– Так вот, я поехал на ферму, и там на куче мусора рядом с коровником увидел какие-то большущие то ли шары, то ли семенные коробочки явно растительного происхождения. Бики спросил меня, что это такое, и я откровенно ответил, что не знаю. – Бадлонг усмехнулся. – Поскольку Бики с удивлением и недовольством поднял брови, моя профессиональная гордость была задета, и я вынужден был добавить, что ни один специалист-ботаник не в состоянии опознать абсолютно все, что ему покажут. Специалист- ботаник, подхватил Бики, значит, я имею в виду, что это какая-то растительная форма жизни? Да, ответил я, по-моему, так и есть. – Бадлонг с удивленным восхищением покачал головой. – О, эти репортеры очень умные ребята, они заставляют вас делать выводы раньше, чем вы сами к ним придете. Сигарету?
– Бадлонг достал пачку из кармана, и мы с Бекки взяли себе по одной.
Бадлонг тоже сунул сигарету в рот и дал нам прикурить.
– То, что они мне показали, – профессор Бадлонг выпустил облако дыма, было похоже, как мне показалось, на огромные семенные коробочки, думаю, это любому пришло бы в голову. Мистер Парнелл, фермер, рассказал, что «эти штуковины» приплыли просто по небу (я не сомневался в его искренности, потому что, вообще-то, как иначе они могли тут появиться?) и его это крайне удивило. На мой взгляд, в коробочках этих ничего особенного не было, разве что размеры. Семенные коробочки какого-то растения – это все, что я мог сказать, хотя должен был признать, что вещество, которым они были наполнены, никак не напоминало семена в нашем традиционном понимании.
Бики попытался обратить мое внимание на то, что несколько предметов в куче мусора, на которую упали коробочки, были удивительно похожи друг на друга, при этом он старался как-то связать это с самими коробочками. Бики показал на две пустые банки из-под персиков, одинаковые, словно близнецы. В куче лежала сломанная ручка от топора и рядом с ней другая, которую невозможно было от нее отличить. Ноя ничего удивительного в этом не увидел. Тогда он решил подойти ко мне с другого конца, ему нужен был репортаж, настоящая сенсация, если возможно, и он старался этого добиться любой ценой.
Бадлонг с усмешкой в глазах снова затянулся сигаретой.
– Не могли ли эти штуковины, спросил Бики, появиться «из внешнего пространства», он так это
